он бросил: «Когда-нибудь вы поймете, в каком преступлении соучаствуете»[79].
Через несколько дней Мартов писал Аксельроду: «Самое страшное, чего можно было ожидать, совершилось, – захват власти Лениным и Троцким в такой момент, когда и менее их безумные люди, став у власти, могли бы наделать непоправимые ошибки»[80].
Троцкий выступал на съезде многократно. В одной из речей он предложил сократить время работы съезда, иными словами – поскорее закрыть его. В другой раз сформулировал новые принципы соблюдения, точнее, несоблюдения прав человека. Вопрос этот был поднят в связи с заявлением представителей Исполнительного комитета крестьянских депутатов о необходимости немедленного освобождения заключенных министров-социалистов (сами жалобщики не осмеливались или не хотели просить об освобождении «буржуазных» министров). Троцкий же объявил, что министры-социалисты будут «временно» содержаться под арестом: «Мы переживаем новое время, когда обычные представления должны быть отвергнуты. Наша революция есть победа новых классов, которые пришли к власти, и они должны защитить себя от той организации контрреволюционных сил, в которой участвуют министры-социалисты»[81]. Так, из фиктивно «оборонительной» позиции начинало выковываться идеологическое обоснование подлинного нового явления – красного террора, который зальет кровью огромную страну и унесет миллионы невинных жизней.
Одно из выступлений Троцкий посвятил критике идеи левого блока, который предлагали левые эсеры. Не так давно ушли в прошлое те времена, когда сам Троцкий отстаивал идеи единства социалистических сил. Теперь же он стоял вместе с Лениным на крайних позициях, соглашаясь лишь на единство действий (как оказалось, кратковременное) только с левыми эсерами, резко отвергая сотрудничество с меньшевистской и эсеровской партиями и необходимость создания широкой правительственной коалиции для преодоления растущего в стране кризиса. Именно в этом выступлении было высказано убеждение, что российская революция может развиваться и добиться успеха только как перманентная революция, распространившись на западноевропейские страны. Откровенная авантюристичность и в то же время немалый пессимизм были в этих словах Троцкого: «Всю же надежду свою мы возлагаем на то, что наша революция развяжет европейскую революцию. Если восставшие народы Европы не раздавят империализм, мы будем раздавлены – это несомненно. Либо русская революция поднимет вихрь борьбы за Западе, либо капиталисты всех стран задушат нашу»[82].
Именно Троцкий переломил недолгие, но опасные для большевистского руководства колебания съезда, когда его покидал Мартов, и добился в этом успеха. Поспешив на трибуну, председатель Петросовета стал бросать «вслед уходящему Мартову фразы, мало чем отличавшиеся от тех, которые позднее клевреты Сталина швыряли по адресу Троцкого: «Мощный поток революции… мчится вперед…
См. подробнее:
Там же.
