зловещий вид до тех пор, пока не улыбался.
– Я не беру на себя осуждение моего прихожанина. Не вижу оснований брать на себя право Господа Бога. – Помолчав, он добавил: – Мы с Максом иногда беседовали откровенно. Часто переписывались на страницах блокнота, который я держал в столе. Я сжег листы. Я считал его своим другом.
Они еще поговорили о войне и о прошлом, пока Розмари не позвала Ратлиджа помочь подняться наверх Реджинальду, чтобы тот прилег отдохнуть.
Реджинальд казался бледной тенью брата. Тоньше, светлее, черты лица не так обозначены, потому что искажены болью и страданием. Каждый вдох стоил ему неимоверных усилий и был борьбой за жизнь. По виду он был больше похож на человека, способного свести счеты с жизнью, чем погибший. Но, несмотря на физическую немощь, в его взгляде виделось упорство, что отражало твердый характер. Откинувшись на подушки, он поблагодарил Ратлиджа и с трудом выговорил:
– Я приехал поддержать Розмари. Ради нее, не ради Макса. Он часто говорил, что не хочет видеть меня на кладбище.
– Розмари нужна будет ваша поддержка.
– Я любил ее с самого начала, с первого взгляда. Макс знал об этом. Он знал, что я если и приду, то ради нее.
– Отдыхайте, пока можно, – сказал Ратлидж, – я присмотрю за ней.
Он ушел. Хриплое, сдавленное дыхание провожало его, пока он не закрыл дверь. На ступеньках лестницы сидела Розмари, он думал, что она плачет, но она просто сидела, упершись взглядом в пространство. Она обернулась, услышав его шаги:
– Как он?
– Отдыхает. Ему это необходимо.
Она кивнула:
– Он тоже получил письмо.
– Правда? – Ратлидж не спросил о содержании.
– Все получили, кроме меня. – С этими словами Розмари решительно поднялась и стала спускаться, не оглядываясь.
Похороны на следующий день были хорошо организованы, на них пришло много народу, хотя люди знали в основном Розмари, которая прожила здесь всю жизнь, а Макс всего восемь лет, из которых четыре пробыл на войне. Ратлидж был рад, что она не останется без поддержки.
Служба в силу обстоятельств была простой и недолгой, и вскоре настало время проводить деревянный гроб к месту последнего пристанища.
Ратлидж смотрел, как его медленно опускают в землю, и, когда взял горсть земли, чтобы в свою очередь бросить на крышку, услышал голос Хэмиша: «Это не выход. Тебе не стоит лежать здесь».
Хэмиш знал, что такие мысли у него возникали постоянно. «Нет. Пока нет», – ответил он сам себе, посмотрел, как комья земли разбиваются о крышку, и пошел отвезти домой Розмари и Реджинальда Юма. Его машина стояла наготове за воротами церкви.
Около машины он увидел констебля. Тот сделал знак Ратлиджу. Розмари усадила Реджинальда поудобнее.
– Надеюсь, что у него останутся силы, чтобы поесть.
Она подняла голову, желая что-то еще сказать Ратлиджу,
