краю, чтобы не пришлось быть зажатой между другими людьми, и кладу сумку на соседнее свободное сиденье. Скорее всего, Рэт вот-вот вернется. От нечего делать осматриваю комнату. Здесь около десяти человек. Сразу ясно, кто тут для операции, а кто для поддержки. Я, определенно, самый молодой пациент из всех присутствующих.
Огромная женщина в фиолетовых стрейчевых штанах медленно садится передо мной. Пластиковые трубки вставлены в ее нос и ведут вниз, к кислородному баллону на колесиках. Она вовсе не стара, но дышит с таким трудом, что я слышу каждый ее вдох и выдох. Прыщавый подросток наклоняется к ней, чтобы спросить, все ли с ней в порядке. Она кивает, но ничего не может ответить. Усилия, потраченные на ходьбу, заставили ее задыхаться, и теперь она не в состоянии вымолвить ни слова.
– Ты тоже такой будешь. Скоро… очень скоро.
Я не хочу смотреть на женщину в фиолетовых штанах. Мне становится слишком грустно. Отчаянно верчусь, в надежде обнаружить Рэта, и наконец замечаю его в уголке беседующим с моим врачом. Он что-то лихорадочно строчит в своем блокноте, кивая всему, что говорит доктор Вилкерсон. Пытаюсь поймать взгляд Рэта, но он, как всегда, не замечает ничего вокруг.
Взвешивавшая меня женщина поднимается на подиум и приветствует всех собравшихся. Комната заполняется аплодисментами, и Рэт наконец отрывается от своего блокнота. Я отчаянно сигнализирую ему сесть рядом. Он пишет что-то в блокноте, пока идет ко мне, но все-таки садится.
Растрепанная женщина представляет нам доктора Вилкерсона, он же Авраам Линкольн в моих мыслях, а затем занимает место рядом с проектором. Доктор поднимается на подиум и также всех приветствует, вежливые аплодисменты в ответ. На экране появляется первый слайд со схематическим изображением желудка, и доктор Вилкерсон сразу же переходит к делу, объясняя, зачем мы все здесь собрались.
Рэт безостановочно пишет что-то в своем блокноте. Иногда он срисовывает схемы со слайдов, а иногда издает какие-то неясные звуки, видимо выражающие согласие со словами доктора Вилкерсона. Я изо всех сил стараюсь его игнорировать.
Доктор продолжает рассказывать о тонком кишечнике и абсорбции[26]. Я уже второй раз слышу его пояснения, но по-прежнему не могу понять. Хмурюсь, упорно пытаясь разобраться в потоках медицинской терминологии. Биология никогда не была моим любимым предметом. Я с трудом отличаю желудок от почки, но главное я все же поняла мои внутренности никогда не будут прежними.
Никогда.
Рука Рэта взмывает вверх. Я закатываю глаза, съезжая по спинке стула. Серьезно?
– Так в чем преимущества операции шунтирования желудка? – спрашивает он, когда доктор жестом разрешает ему говорить.
– Ну, как вы можете видеть, – доктор Вилкерсон указывает на рисунок у себя за спиной, и Рэт кивает, – процедура приводит к потреблению меньшего количества пищи, что, в свою очередь, способствует значительному снижению веса в первые шесть месяцев после операции.
Несколько
Абсорбция (всасывание) – способность тканей усваивать необходимые им молекулы, служащие для питания.
