отдел пропаганды. Над столом я прилепил репродукцию картины Репина «Арест пропагандиста». Глядя на живопись, я поступал в жандармы, крутил руки за спину завотделом пропаганды Марику Левину и, тыча ножнами шашки под ребра, гнал его в сибирскую каторгу. Я стал нервным.
– А вот Серега Довлатов, он запивал иногда, что ты, – поведывали коллеги. – Потом однажды похмелялся, садился с утра, и т-такое выдавал – пачками! Для газеты одно, для себя другое.
Мое для себя другое тем временем тащилось сквозь издательские шестерни. Мельница Господа Бога мелет медленно, успокаивал редактор. История повторялась, как кинодубль с другим составом статистов. Закулисная механика от меня скрывалась.
Умный главный редактор издательства ознакомился с рукописью сам и пошел в ЦК. Пуганая ворона хочет выжечь кусты из огнемета. Или старается договориться с ними лично.
– А почему он уехал из Ленинграда? – спросили его.
– А почему не спросить об этом четверть миллиона русских, которые приехали в Таллинн из России? – спросил Аксель Тамм.
– Это хорошая книга?
– Я бы пришел из-за плохой книги?
– Так почему ее не издали в Ленинграде?
– Я не заведую Лениздатом. Я работаю в «Ээсти Раамат». Кто-то мной недоволен?
– У него были там неприятности? Трения, инциденты?
– Что вы имеете в виду?
– Перестаньте. Вы понимаете, что мы имеем в виду.
– Ничего не было.
– Откуда вы знаете? Вы проверяли?
$ – Нет. Если бы что-то было, я бы знал.
– Это еще надо проверить.
– Проверяйте.
– А почему он приехал именно к нам? Он эстонец?
– Нет, он не эстонец.
– А кто?
– Еврей.
– Так почему он не поехал издаваться куда-нибудь в свою Россию, в Сибирь, в Томск, в Омск?
– Он еврей. Кто его там будет издавать?
– Так почему он не поехал издаваться в свой Израиль? А если он уедет в Израиль?
– Зачем ему ехать в Эстонию, если бы он хотел уехать в Израиль?
– Как знать. Точно так же вы тут несколько лет назад выступали насчет Довлатова. Кого защищали? Алкоголик, диссидент, антисоветчик, арест, посадили: теперь в Америке. Хватит с нас одного.
– Он не имеет никакого отношения к Довлатову.
– Что значит не имеет. Точно то же самое. Не следует ошибаться еще раз.
Машинистка вернулась из декрета. С облегчением и ненавистью я навсегда распрощался с газетной работой. И тут издательство вернуло мне рукопись, сопроводив похеривающей рецензией. Я впал в непривычную растерянность. Совсем не то обещал мне ярл, когда приглашал в викинг.
Я лишился ленинградской прописки. Поменял комнату в суперцентре, Желябова угол Невского, на хибару таллиннской окраины. Дама ваша убита, ласково сказал Чекалинский. Корнет Оболенский, дайте один патрон. Мне было
