вспорхнула. Потом она умудрилась пройти мимо Мэтта и не посмотреть на него, после чего присоединилась к болтовне (или, точнее, почти болтовне) Мередит и Стефана. Все сошлись на том, что Кэролайн – неопасный враг: она никак не может уяснить, что все ее интриги против Елены регулярно бьют по ней самой. Бонни не сомневалась, что прямо сейчас Кэролайн задумывает новую интригу против них всех.
– Она ведь, в сущности, очень одинока, – говорил Стефан, словно пытаясь хоть как-то оправдать ее. – Ей хочется, чтобы ее любили, причем всю и без всяких условий, – а все равно вокруг нее вакуум. Получается, что всякий, кто узнает ее поближе, перестает ей доверять.
– Да, она заранее обижена на весь мир, – согласилась Мередит. – Но могла же она проявить хоть какую-то благодарность. Как-никак неделю назад мы спасли ей жизнь.
«Они правы, но дело не только в этом», – подумала Бонни. Интуиция пыталась о чем-то ей сказать – например, что с Кэролайн могло что-то случиться еще до того, как они ее спасли, – но она так разозлилась на нее из-за Елены, что отмахнулась от внутреннего голоса.
– А с какой стати кто-то должен ей доверять? – спросила она у Стефана и украдкой оглянулась. Было понятно, что теперь Елена узнает где угодно и Мэтта, а сам Мэтт явно находился в полуобморочном состоянии. – Она красивая, это правда, но, кроме красоты, в ней нет ни-че-го-шень-ки. Она ни разу ни о ком не сказала доброго слова. Вечно играет в какие-то игры, и… ну да, я знаю, никто из нас не ангел… но она все игры затевает только затем, чтобы поставить других в дурацкое положение. Я понимаю, она запросто может заполучить практически любого парня, какого захочет… – Бонни вдруг почувствовала острый укол ревности и заговорила громче, пытаясь заглушить это чувство, – но, если разобраться, все девушки как девушки, а Кэролайн – это просто пара длинных ног и пара больших…
И тут Бонни замолчала, потому что Мередит и Стефан замерли, и у них на лицах появилось абсолютно одинаковое выражение: «Господи, только не это».
– И пара чутких ушей, – произнес за спиной у Бонни звенящий от ярости голос. У Бонни екнуло сердце.
Вот что бывает, когда отмахиваешься от предзнаменований.
– Кэролайн…
Мередит и Стефан сделали все, чтобы свести к минимуму жертвы и разрушения, но было поздно. Длинные ноги Кэролайн прошагали через всю комнату, а лицо у нее было такое, как будто она не хотела, чтобы ее ступни прикасались к полу в комнате Стефана. При этом свои туфли на высоких каблуках она почему-то держала в руках.
– Я вернулась за темными очками, – сказала она все тем же звенящим голосом. – И услышала достаточно, чтобы понять, что на самом деле обо мне думают мои так называемые друзья.
– Нет, не достаточно, – в Мередит мгновенно проснулся оратор, а у Бонни так же мгновенно отнялся язык. – Ты услышала разговор раздраженных людей, которых ты только что оскорбила, и им нужно было выпустить пар.
– И вдобавок, – сказала Бонни, к которой неожиданно вернулся дар речи, –
