она или нет – не бери в голову!Никакая пища или питье не могут осквернить
твое благородное Я, постигающее Себя…
Уподобляйся вечно бегущему потоку…
Уподобляйся, отважный санньясин!»
На этой стадии пребывания авадхутой[8] Йоги Рамсураткумар прошел пешком всю Индию, погруженный в блаженное сияние Я, свободный от всех пар противоположностей, не связанный социальными нормами и приличиями. Его глаза горели огнем наивысшего Знания. Полностью предавшись Воле Бога, Йоги принимал все происходящее как Милость Отца. Никогда не думая о прошлом и не беспокоясь о будущем, он пребывал безмолвным невыбирающим Свидетелем того, что есть. Бывали дни, когда у него не было ни кусочка еды, ни чашки чая, и дни, когда ему в руки небрежно бросали черствые лепешки. Годы спустя Бхагаван говорил со свойственной ему прямотой, что только в Пенджабе и Гуджарате – особенно в Гуджарате, на родине Махатмы Ганди – люди подавали милостыню с теплотой и добротой! Бывали случаи, когда презиравшие попрошаек даже спускали на этого нищего мудреца своих собак. Гораздо позже, поясняя это печальное положение дел в Индии, Бхагаван говорил своим преданным: «Бродяжничество не считается в Индии преступлением. Веды допускают существование нищенствующих. Великие Учителя принимают форму нищих. Конечно, очень трудно отличить Учителей от обычных попрошаек. Домохозяева иногда дают им еду. Но они не разрешают таким нищим, как я, спать в их доме. Храмы – наше единственное пристанище. Если вы захотите уподобить Индию Европе, великие Учителя перестанут приходить сюда (говорил он со слезами).
Если же заботиться о них, они продолжат здесь свои лили (божественные игры). Если вы один раз накормите нищего, это не сделает его миллионером! Да и вы не потеряете свое состояние».
Во время этих странствий без гроша в кармане бывали случаи, когда за безбилетный проезд его вышвыривали из поезда прямо в поле, где водились змеи, в кромешную ночную тьму. Были случаи, когда его за это арестовывали и сажали в тюрьму. Какими бы путями ни шел Отец (Бог), этого нищего мудреца все устраивало. Он жил, полностью подчинившись Божественной Воле Отца, какой бы причудливой она ни казалась. Зачастую его эксцентричность и чудачества сурово осуждались невежами, что создавало ему большие проблемы. Поскольку махатмы необычайно чувствительны, их страдания зачастую намного сильнее, чем страдания простых смертных. Но этот «безумный нищий» не жаловался и не желал освобождения от кажущейся несправедливой Воли Отца. Он также не жаждал комфортного проживания в собственном доме и сносил тяготы своей беззащитной жизни смиренно, стойко и невозмутимо.
В эти годы этот ати-ашрами[9] наблюдал за бедственным положением подавляющего большинства своих соотечественников, позабывших богатое духовное и культурное наследие своих ведических предков и ставших рабами импортированного грубого материализма Запада. Испытывая безграничное сострадание, он понимал, что для блага мира не должен
Превзошедший двойственность, «освободившийся».
Пребывающий за пределами четырех ашрам – традиционных стадий жизни индуиста.
