Здесь разрешали торговать только колхозникам. А за ними уже располагались частники – мясники, садоводы, кустари и прочие.
Открывался базар очень рано и сразу же превращался в некое подобие пчелиного улья. И гудел базар монотонно, как пчелиный рой, а над этим однообразным низким гулом то и дело взмывали высокие, тонкие голоса. Это неутомимые продавцы зазывали покупателей.
– Эй, опа, посмотрите на эту клубнику! Во рту тает. Попробуйте! – зазывал садовод.
– Подходи, народ! Свой огород, половина мед! – напевая, восхвалял свой товар другой.
Торговали в основном пожилые узбеки. Одеты они были почти одинаково: тюбетейка, чапан (длинный ватник), мягкие кожаные сапоги.
Сказать, что торговаться на азиатских рынках принято – значит, не сказать ничего! Это особый ритуал, своего рода искусство и одновременно игра, украшающая однообразную жизнь. Цену, названную продавцом, не просто оспаривают, а приводят свои доводы, почему ее надо снизить. При этом никогда не унижают достоинство продающего и его товара.
Мама прекрасно владела этим искусством, как и вообще узбекским языком. Она выражалась настолько чисто и грамотно, что говорившие с ней даже не сомневались, что она узбечка. Да и вообще маму – высокую, стройную, с черными, как смоль, волосами, принимали за свою с первого взгляда, по внешности. Нередко это помогало и купить подешевле. И сегодня помогло…
Сделав покупки, мы вернулись домой. Мама только принялась готовить, как Эмма стала капризничать, хныкать. Она уже и по дороге была вялой. Щеки ее покрылись краснотой, глазки косили. Видно было и без термометра, что у сестренки жар.
Эмма болела часто. То гриппом, то воспалением легких.
Увидев, что Эммке плохо, мама побежала за врачихой, жившей неподалеку и частенько посещавшей нас.
– Грипп. Вирусный грипп, – сказала врачиха. – Наверно, в продленке опять прихватила.
Сделав сестренке укол, она предупредила маму: уколы нужно делать каждый день. Провожая врачиху к дверям, мать протянула ей пачку макарон.
– Возьмите, прошу вас, денег у меня нет. Мне так неловко, мы так часто вас беспокоим…
Во всех семьях было принято как-то расплачиваться с врачами, приходящими на дом, или делать им подарки. Но в нашем доме не было ни денег, ни красивых вещей.
– Что вы, Эся, – в замешательстве сказала врачиха, – не нужно этого!
Прижав к груди захрустевшую пачку макарон, мама сказала:
– Мне нечем платить за уколы. Положите Эмму в больницу, пожалуйста.
Вечером приехала скорая помощь. Эмма, поняв, что ее опять разлучают с мамой, отчаянно заплакала:
– Ну, мама! Ну, мамочка! Не отправляй меня! Ну, пожалуйста! Поезжай со мной!
Во дворе стоял невообразимый шум. Рыдала и кричала Эммка, бешено лаял и рвался с цепи Джек. Растерянные Валя и Миша
