блеснувшими в свете восходящей луны. Максим, вскрикнув, распластался на полу и прикрыл голову руками, будто это могло его спасти. Сабли с противным скрежетом прошлись по стене у него над головой, выбив из камня снопы искр.
– Вы мне попортите стену, ослы! – недовольно вскричал Мансур. Стражники тут же застыли в нерешительности. – Да чего вы ждете, остолопы? – Мансур запустил в них пиалой. Та разбилась о щит ближайшего из стражников и разлетелась тонкими осколками фарфора. – Он уходит! Чего вы стоите!
Максим, опомнившись, ужом прошмыгнул меж ног охранников, вскочил на ноги и заметался по зале, насилу увертываясь от ударов острых сабель, преследующих его двух здоровенных стражников.
– Держи его! Руби! – неистовствовал Мансур, швыряясь подушками и посудой. – Да вот он! Куда вы, смотрите, ишаки? Сзади! Теперь там! Да быстрей же! О, Аллах, да что же вы за идиоты такие?..
Максим, в третий раз пробегая возле дастархана, поскользнулся на остатках рассыпанного по полу плова и растянулся на распотрошенных подушках.
– Ай! – испуганно вскрикнул Мансур, вжимаясь в стену, а Черный Кади наконец проявил интерес к происходящему и потянул свою саблю из богато инкрустированных ножен.
И тут Максим почувствовал в руке удобную рукоятку. Оказалось, что по чистой случайности его рука нащупала острый длинный кинжал, оброненный кем-то. Максим зарычал и, оскальзываясь, вскочил с пола.
– А-а-а! Всех порешу, гады! – завопил он, поудобнее перехватывая кинжал и вставая в боевую стойку. Глаза его налились кровью, на губах выступила пена. – Не подходи! А-а-а!
Ему в голову ударила горячая волна, и, продолжая кричать, Максим принялся полосовать себя туповатым лезвием, больше пригодным для разрезания яблока или дыни, по руке. Из небольших порезов показалась кровь.
– Убью! Не подходи!..
От нелепости происходящего сердце дрогнуло не только у попятившихся стражников, но и у навидавшегося всякой жестокости Черного Кади. Убить – это одно, но чтобы так кто-то истязал себя самого!..
– Этот человек одержим шайтаном! – изрядно побледнев, Черный Кади подвинулся в сторонку, уже не помышляя о нападении, а лишь пытаясь отгородиться длинным лезвием сабли от ненормального. – Мне кажется, его лучше отпустить.
– Да-да, пусть идет! – поспешно согласился с ним Мансур. – Отпустите его! – крикнул он стражникам. – Иди с миром, добрый человек, мы ошиблись!
– Ну уж дудки! – яростно шмыгнув носом, повернулся к нему Максим. – Теперь все, хана вам!
– Ой, ей, не надо хана! Возьми деньги, – крикнул ему окончательно перетрусивший Мансур, выхватывая из-под подушки кошель и бросая его под ноги вышедшего из себя Максима. – Все, все возьми! Вот, тут деньги, много денег!
– Деньги?! – оскорблено взревел Максим. – Ах ты, жлоб! Сначала напустил на меня своих головорезов, а теперь хрусты суешь? – продолжал наступать на него Максим. – Ненавижу, падла! Всех вас ненавижу! А-а-а! – Максим опять принялся неистово
