порог и тихо, вкрадчиво произносит:
– Ну здравствуйте, господа! Как поживаете?
Ответом ему, как обычно, служит гробовое молчание. Говорунов среди нас нет. Ни одного. Юра уже год лежит в коме, Толстый – овощ, максимум на что он способен это пускать пузыри и газы, но делает он это не осмысленно, поэтому не считается. Я мог бы промычать что-нибудь в ответ, но не хочу – потом ещё несколько часов корчиться от боли, вызванной этой попыткой. Поэтому тоже молчу.
Колдун входит и садится на своё обычное место – на стул напротив меня.
– Смотрю вы все на поправку пошли. Это хорошо!
Я вижу только кончики носок его ботинок. Они огромные, пыльные, стоптанные и совершенно никак не вяжутся с больницей
Он наклоняется надо мной и шепчет мне в самое ухо:
– Смотри!
И раскрывает ладонь перед моим глазом. На ладони лежат часы. Самые обычные, ничем не примечательные часы. Кроме того, что по корпусу идут какие-то крохотные каракули и ремешок их порван, и как будто кем-то погрызен. Как будто собакой. Да, точно вот следы зубов. Собачьих клыков. На обратной стороне часов должна быть запёкшаяся кровь. Частично собачья частично человечья. Я даже чувствую её металлический вкус во рту. Колдун подтверждая мои мысли переворачивает часы.
Обратная сторона идеально чистая.
– Помыл уже! – говорит он заговорщицким шёпотом. – Опасно же таскать с собой окровавленные вещи.
– А вообще, парни, я вами очень доволен! – говорит он громко – вы все молодцы!
В приоткрытую дверь заглядывает кто-то из персонала.
– Поддерживаете?
– Так точно!
– Помогает?
– Конечно, – говорит Колдун и обводит нас рукой. – смотрите сами. Парни сегодня бодрячком.
В коридоре смеются. Это было бы действительно смешно, если бы не было на самом деле. Колдун ждёт пока шаги и смех в коридоре затихнут. Достаёт из своей бездонной тележки банку с отваром. Я не могу оторвать от неё взгляда. Банка слишком чистая даже для больницы. Она идеально чистая, как будто только что её выдули. Накрыта точно такой же идеально чистой крышкой. В отдельной салфетке одноразовая коктейльная трубочка. Отвар прозрачный, чуть желтоватый. В нём ничего не плавает, он очень приятный на вкус. Я допиваю его до конца и Колдун, как обычно, хекает.
– Ну что? – спрашивает он, собираясь уходить – сегодня я так понимаю свидание с этим как его? С Братюней вроде?
Сколько я себя помню я всё время лежу в больницах.
Я всё-всё помню с того самого момента, когда ракета попала в кабину пилотов.
Всё то, что было до этого я помню совсем смутно.
Но зато уж потом, после ракеты, помню всё в самых мелких деталях.
Особенно хорошо я помню, всё, что случилось после встречи с Колдуном.
Может даже слишком хорошо.
Мы
