вернул ему сдачу, но не улыбку; «доброго вечера» он тоже не дождался.
Когда он добрался до прачечной, там уже были опущены металлические шторы. Матиас вернулся к себе.
Устроившись за столиком в пустом зале ресторана, Луи и Эмили рисовали что-то в своих тетрадках, не забывая лакомиться карамельным кремом, секрет которого был известен только хозяйке заведения Ивонне. Она как раз поднималась из винного погреба, Антуан шел следом, таща ящик с бутылками, две плетенки с овощами и три банки сметаны.
– Как ты умудряешься все это сама перетаскивать? – недоумевал Антуан.
– Уж как-то умудряюсь! – отвечала Ивонна, указывая ему место за стойкой, куда сложить все принесенное.
– Ты бы наняла кого-нибудь в помощники.
– А чем я буду расплачиваться с этим кем-нибудь? Я и одна-то едва концы с концами свожу.
– В воскресенье мы с Луи придем тебе на подмогу; хоть приведем в порядок твой склад, а то там черт ногу сломит.
– Оставь мой склад в покое; лучше отведи своего сына в Гайд-парк покататься на пони или сходи с ним в Тауэр, он уже сколько месяцев об этом мечтает.
– Он больше мечтает побывать в Музее ужасов, а это далеко не одно и то же. Он еще слишком мал.
– Или ты слишком стар, – возразила Ивонна, расставляя бутылки бордо.
Антуан просунул голову в дверь кухни и с вожделением уставился на два огромных противня, водруженных на плиту. Ивонна потрепала его по плечу.
– Накрыть вам вечером на двоих? – спросила она.
– А может, на троих? – Антуан взглядом указал на Эмили, прилежно склонившуюся над тетрадкой в глубине зала.
Но не успел он договорить, как мама Эмили, вся запыхавшаяся, влетела в бистро. Она обняла дочь, извиняясь за опоздание и объясняя, что ее задержало собрание в консульстве. Спросила, сделала ли Эмили домашнее задание, и та кивнула, очень гордая собой. Антуан и Ивонна наблюдали за ними от стойки.
– Спасибо, – сказала Валентина.
– Не за что, – хором ответили Ивонна и Антуан.
Эмили собрала ранец и взяла мать за руку. На пороге они обернулись и попрощались.
Матиас поставил фотографию в рамке на кухонную стойку. Кончиками пальцев он провел по стеклу, будто лаская волосы дочери. На фотографии Эмили одной рукой держалась за мать, а другой махала ему на прощание. Это было в Люксембургском саду, три года назад. Накануне того дня, когда Валентина, его жена, покинула его, чтобы уехать вместе с дочерью в Лондон.
Стоя за гладильной доской, Матиас поднес руку к поверхности утюга, проверяя, достигла ли она нужной температуры. Среди рубашек, на каждую из которых он тратил по четверти часа, лежал маленький пакет, завернутый в фольгу, и Матиас прогладил его с особым тщанием. Потом поставил утюг на подставку, выдернул шнур из розетки и развернул фольгу, под которой обнаружился дымящийся сэндвич с ветчиной и сыром. Матиас
