а описать – только поэт. Простой фотограф или репортёр только испортили бы настоящее впечатление от увиденного. Нещадно палило солнце, но вдали, между горами вился сизый дымок, и бродили овцы. Через двадцать минут раздался выстрел.
– Шашлыки готовы, нам дают знак, – улыбнулся Илларион Самхарадзе. – Надо поспешить. Шашлык тем вкуснее, чем он свежее.
Это была мудрость горцев, которую жителям долин, лесов, степей и, тем более, пустынь – не понять.
На поляне им открылся вид, вполне достойный кисти Пиросмани. На широком ковре были расставлены вазы с сочными ломтями астраханских арбузов, истекающими медовыми соками бухарских дынь, налитыми солнцем кистями винограда. На деревянных дощечках – шампуры с дымящимися кусками отборной баранины, переложенными ломтиками помидоров и сбрызнутыми соком ткемали. Бутылки с вином янтарного цвета были открыты. Все расположились кругом. В руке Илларион держал рог в серебряной оправе, остальные подняли хрустальные бокалы. Все ждали тоста начальника. Веня полагал, что, в привычных ему традициях, прозвучит парадная речь типа «Так выпьем же за плодотворный союз грузинской и сибирской науки в лице их луших представителей», но прозвучал тост совсем иного рода. Прежде всего, он был очень коротким.
– Мужики, – сказал товарищ Самхарадзе, – выпьем же за то, чтобы у всех стоял!
Веня понял, что именно с этим у директора серьёзные проблемы. Да и немудрено – двадцать лет на ответственной руководящей работе должны давать о себе знать. Путь к высокой должности всегда проходит через толпы завистиников и злопыхателей, множество кляуз и доносов, через выволочки и партийные взыскания с занесением и без. К счастью, все эти препоны прошли мимо Вени стороной, и с директорской проблемой у него было всё в порядке. Дома его ждали любимая жена, дочка и сын. «Не в деньгах счастье», – полагал он и многие из его друзей. Но он уже подозревал, что большинство грузин, с которыми он успел познакомиться, думают иначе, хотя они —совсем неплохие люди.
Завтракая утром в буфете гостиницы, Веня стал свидетелем такой сцены. Решительной походкой в буфет вошёл габаритный мужчина в чёрной, скрипящей на сгибах кожаной куртке. Подойдя к стойке, он улыбнулся знакомой буфетчице, продемонстрировав окружающим рот, полный золотых зубов. На правой руке его был водружён массивный золотой перстень. Без всяких слов было ясно, что вошедший – серьёзный и правильный человек. Веня определил его, как шофёра такси, хотя он мог быть и просто удачливым вором. Мужик заказал себе всё самое дорогое, что было в буфете. Габариты вполне позволяли ему всё это съесть. Рыхлая буфетчица заискивающе улыбалась, поскольку один такой клиент уже давал ей половину дневного плана. Расплачиваясь, мужик протянул ей два червонца. Перед буфетчицей стояла жестянка из под монпансье, в которой горкой лежали медные и серебряные монетки. Сдачи она, как и все другие продавцы не сдавала, но делала посетителю
