идеологии, а кто-то отдаётся безмятежному восточному созерцанию. Кто-то видит своё предназначение в служении и любви, а кто-то в постоянном развитии. Отправляйся на поиски себя. Отпускай приевшиеся идеалы. Нащупывай нить к свободе, ибо только свободный может исполнять волю свою. Учти, что дороги изменчивы. Как только начнёшь замечать, что цель утрачивает раннее присущий блеск, не цепляйся за неё. Терпи пытки моральной ломки, открывайся новым возможностям и твори то, что считаешь нужным. Не обманывай себя. Отделяй правду от кривды и следуй за зовом сердца».
Не знаю, был ли это зов, но я вышла из подозрительного сатанистского угла и поволоклась навстречу манящим творожным шарикам в шоколадной глазури. Как новоиспечённый матрос на вой Сирен. Как мышь в мышеловку с сыром.
О дивный новый транс
Дали ковылял в трубе цвета овечьей шерсти и никак не мог взять в толк, что с ним творится. Мысли были спутаны, словно наушники в кармане, что, впрочем, совсем неудивительно, поскольку до этого дня Дали не имел подобного опыта путешествий. Во времени? В измерениях? Ровность и гладкость помещения нервировала юношу, и ему всё сильнее хотелось вернуться в зону комфорта. Усесться по-турецки перед телевизором, отхлебнуть Колы и отстраниться от сложных размышлений. Белизна уже резала глаза, Дали болезненно щурился и, чтобы поскорее закончить это путешествие, отворил дверь с надписью «1894-1963».
В мгновение ока перед ним вырос огромный книжный шкаф, окутанный тёплым глухим светом. Стоявший у стены стол покорно держал на своей спине огрызки карандашей, исписанные тетради, на минуту снятые очки и всякие учебники. В кресле, слегка качаясь, сидел опрятный, интеллигентный с виду мужчина. Его руки покоились на коленях, а волосы были зачёсаны назад. Дали чувствовал себя сконфуженным, что застал человека не в самое подходящее время, и уже собирался выскочить обратно, но тут интеллигент опомнился и, встрепенувшись, поймал Дали взглядом:
«Кто, кто вы?» – всё ещё приходя в себя, пробормотал он, нащупывая рукой очки. Когда те подвернулись под пальцы и уютно устроились на носу, то и сам мужчина обрёл уверенность.
«Да так, никто, – отозвался Дали, гадая, как лучше себя вести. Всё-таки души, наверняка, усопшие. Если обидятся – проклянут или, того хуже, кирпич на голову сбросят. – Позвольте спросить, – удивляясь своей новой манере речи, повысил интонацию подросток, – чем вы тут только что занимались?» – он застыл от волнения. Вдруг на мину наступил?
Но лицо собеседника смягчила благосклонная улыбка, и по комнате разлился спокойный голос:
«Я входил в транс, – пояснял он, – обычно после этого мне легче пишется. Иногда я погружаюсь в глубокую рефлексию, достигая тем самым полного расслабления, но не теряя восприятия реальности. Под влиянием гипноза я же это восприятие утрачиваю и обнаруживаю, что стаю на дне широкой ямы. Перед собой вижу голенького младенца на бархатном песке, которого с любопытством разглядываю. Он начинает расти: начинает ползать, учится ходить,
