ужас. – Марина прижалась головой к его плечу.
Справа она заметила нескольких солдат в полевой форме, окруживших выход на посадку по периметру. Хотя теперь Марина вроде бы понимала, зачем они здесь, она все равно не могла убедить себя в том, что ее допрос и террористическая атака никак не связаны между собой. Тщательный досмотр ее вещей был не случайным: Антуан Фурнье, кем бы он ни был, ждал именно ее. Он подозревал – и был прав, нужно сказать, – что она собирается покинуть эту страну с чрезвычайно ценной информацией. Тут могло быть два варианта: либо он не удосужился проверить ее флешку, либо не смог отыскать там скрытые данные. Марина решила, что второе более вероятно. Если бы он что-нибудь обнаружил, она до сих пор сидела бы в маленькой комнатке с белыми стенами и металлическими стульями. Они могли заковать ее в наручники и посоветовать срочно связаться со своим адвокатом. При этой мысли Марина испуганно содрогнулась всем телом. Почувствовав это, Грант обнял ее двумя руками и поцеловал в макушку.
– Я здесь, – шепнул он. – И я тебя прикрою.
– Знаю, – отозвалась Марина.
Она лгала, конечно. Грант никак не мог ее защитить. Наверное, теперь это не мог сделать никто. Если Антуан Фурнье так быстро ее нашел, наверняка это удастся и другим. А они, скорее всего, в своих расспросах будут более настойчивыми, чем он.
Аннабель
Через шесть дней после катастрофы в доме Клаузеров в Колоньи состоялась поминальная служба в честь Мэтью Уэрнера. Аннабель ничего не планировала. Организацией этого мероприятия занимался Джулиан. Йонас Клаузер позаботился о том, чтобы пригласить всех сотрудников фирмы, а также наиболее важных клиентов. Эльза Клаузер взяла на себя цветы, пригласительные и ресторанное обслуживание приема после церемонии. В утро панихиды снова пошел снег, и всю усадьбу Клаузеров укрыло белым одеялом. Вдалеке над вершинами гор повисли черные тучи. Аннабель задумчиво смотрела на них, пока отец Моро, священник, с которым она познакомилась всего за день до этого, произносил панегирик в честь усопшего. Он говорил в основном о Боге и очень мало о самом Мэтью. Аннабель почти сразу же перестала его слушать. Все это казалось ей сюрреалистичным, как будто она смотрит кино о чьих-то поминках, а не присутствует на настоящей панихиде, где отпевают человека, за которого она вышла замуж всего несколько лет назад. Люди вокруг нее роняли слезы, но Аннабель ощущала лишь странное оцепенение: это удивляло и беспокоило ее.
На последовавшем за этим приеме все дружно согласились, что церемония получилась очень красивой, элегантной и была безупречно организована – достойная дань уважения памяти Мэтью Уэрнера. Когда Аннабель говорили об этом, она лишь одобрительно кивала, но произнести ничего не могла. Для нее это был кошмар, от которого хотелось поскорее очнуться.
– За все это время она не вымолвила почти ни слова, – услышала Аннабель позади себя чей-то тихий голос.
– Ее можно понять, – последовал ответ.
– Так она теперь в Женеве совсем одна?
– Думаю, да. Я уверена, что она уедет обратно в Нью-Йорк, и очень скоро.
