– и чуть не покатилась вниз по ступенькам. Споткнулась о сидящего на лестнице Станю.
О растолстевшего, небритого, грязного Станислава Васильевича, бывшего мужа соседки.
– Нина дома? – спросил он, глядя бессмысленно в пустоту над моей головой. И полез на коленях в раскрытую дверь.
Но вползти почему-то не смог. Ткнулся лицом в косяк, заскрёб пальцами по обитой кожзаменителем ручке.
Пьяный, решила я. Хотя известный запашок отсутствовал. Про наркоту и не подумала, ничего ещё о таком и не знала. Первая встреча с этой темой произошла на следующий год, когда нашу отличницу Жанну нашли с пакетом на голове. Токсикомания, один чёрт. А тогда я только удивилась, что водкой от Стани не несёт. Стоило бы убежать от него вверх по лестнице. Но я только отошла на безопасное расстояние, перегнулась через перила и стала наблюдать, как дядька в квартиру зайти не может. Сегодня, наверное, снимать бы стала – и на ютуб.
Сосед и упасть в прихожую пытался, и зацепиться за висящее внутри пальтишко сына – всё зря. Походило это на непонятную игру или дурацкую шутку. Наконец, на шум выглянула музучительница. Жаль, разглядеть не удалось, повеселило её состояние супруга или расстроило. Соседка довольно долго наблюдала сверху из полумрака, пока Станислав Васильевич её не заметил. Разведённый муж как раз пробовал просунуть в квартиру снятый с ноги ботинок. Потом поглядел наверх и вскрикнул.
Горестный вопль, будто стон раздавленной грузовиком собаки, звук, который не ожидаешь услышать от взрослого мужчины, сразу и бесповоротно убедил меня, что происходящее не весело, а ужасно. Страшнее, чем белоглазая бабушка Фаня и однорукий цыган в переходе. Всё-таки я не убежала: боялась двинуться и нашуметь. Ведь у Нины Ивановны был абсолютный слух.
– Сними проклятье, Нина! – взмолился сосед. – Маша умерла в позапрошлом году от разрыва матки. На другие сутки и дочь… Обеих похоронил. Потом с её сестрой сошёлся. Три выкидыша было. Сейчас в реанимации лежит: воспаление лёгких. Беременная. Помрёт!
Музучительница не ответила.
– Дай хоть на детей глянуть, – попросил после очень долгого молчания Станислав Васильевич.
– Ты им больше не отец.
– Алименты выплачу, не переоформил в том году, когда на завод перешёл…
– Нам и не надо, справляемся. Про детей забудь, – счастливым голосом посоветовала соседка. – И сюда больше не ходи, хуже будет.
– Куда уж хуже?
– Бывает-бывает. За всякой бедой худшая прячется, – певуче отозвалась Нина Ивановна. И добавила непонятно: – Сколько пальцев на ногах у тебя? Десять или поменьше уже?
Снизу послышались пугающие гулкие звуки. Как будто муж соседки заплакал. А может, захохотал. Что за бред, причём тут пальцы?
Ночью приснился мне на пианино вместо фотографий и вазы с сухими цветами длинный узкий гроб. В нём – сосед Станислав Васильевич. Одет,
