том числе моему младшему брату, позволялось посещать местные школы при условии, что в выходные и по четвергам, когда в швейцарских школах не было занятий, для них организовывали уроки по русской программе. Я была уже слишком взрослой для такой системы.
Первого сентября, когда в СССР начинались школьные занятия, я с новеньким ранцем, набитым тетрадями в ярких блестящих обложках и ручками и карандашами всех возможных цветов, в самом распрекрасном настроении отправилась в школу.
Все предметы, кроме французского, давались мне легко, и я достаточно быстро влилась в новый класс. С языком, однако, дело обстояло совсем иначе. Это было сущим кошмаром! Мои одноклассники учили язык уже два года, вдобавок жизнь во франкоговорящей стране ускоряла процесс обучения. Я на всю жизнь запомнила, каких трудов мне стоило выучить стихотворение к Рождеству. К тому времени я учила язык уже почти 4 месяца, но этот короткий стих по-прежнему казался мне не то шестью, не то восемью строчками почти бессмысленных слогов. Должно быть, тогда я с большей легкостью запомнила бы участок цепочки ДНК. Но у меня получилось – в первый раз. Помню, как учительница одобрительно кивала головой. В тот день я впервые получила по французскому «отлично». Я до сих пор помню строчки: «Le vent d’ automne passe, / emportant á la fois, / les oiseaux l’oiseaux dans l’espace, / les feuilles dans les bois»[1].
Понадобилось полгода, чтобы нагнать остальных, а если бы не мама, то могло быть и еще дольше. Она не говорила по-французски, и сама брала уроки. Она заранее переводила каждое слово каждого текста и каждого задания, пока я была в школе, чтобы облегчить мне труд. Каждый день она тратила несколько часов на это занятие. А потом мы вместе несколько часов готовили мое домашнее задание.
Один из переломных моментов в моей жизни наступил, когда я закончила шестой класс и должна была вернуться на родину, чтобы учиться дальше. Родителям не хотелось, чтобы я жила вдали от них. Они решили, что я останусь с ними в Женеве и пойду в местную швейцарскую школу, а программу русской школы пройду самостоятельно, иногда прибегая к помощи советских учителей. Все лето я протестовала против их решения, но безрезультатно. Я хотела в Москву, учиться со сверстниками. Но осталась в Женеве вместе с некоторыми моими одноклассниками. Мне было тогда 13 лет.
В начальной школе в Швейцарии учились тогда 6 лет. После следовали три класса средней, так называемый cycle d’orientation, или ориентационный курс, который и завершал обязательное образование.
В 1971 году, когда я поступила в среднюю школу Бюде, там было четыре направления по результатам экзаменов после начальной школы: латинское, научное, общее, и practique (профессиональное); самые высокие баллы на выпускных экзаменах после начальной школы требовались для латинского.
Родители хотели, чтобы я пошла в 8-й класс, соответственно возрасту, на общее направление, чтобы не перегружать меня предметами, не входящими в русскую школьную программу. Главное – чтобы я выучила французский методом погружения. Упор же будет делаться на русскую
Ветер осени улетает, разом унося (с собой) и птиц в воздухе, и листья в лесу.
