хочу, когда вырасту и высказала это маме.
– Правильно, – одобрила мама, – но чтобы не пришлось работать дворником, надо много учиться. А ты буквы не хочешь учить. Не будешь хорошо учиться – не поступишь потом в институт, не поступишь в институт – будешь работать дворником.
Я тяжело вздохнула и пообещала непременно выучить все буквы. А Олеся заявила:
– А мне нравится убирать снег! Я пойду учиться в институт на дворника!
Нам принадлежала угловая комната с двумя огромными окнами, которая находилась прямо напротив входной двери. Казалось бы, какая разница, в каком месте коммуналки находится комната? Для меня же в детстве это имело большое значение.
Я не знаю точно, с какого возраста мне пели на ночь колыбельную, про то, что придёт серенький волчок и укусит за бочок, но из-за этой простенькой детской песни меня мучили кошмары до самого переезда из этой квартиры.
На ночь родители всегда оставляли включённым ночник, который я ненавидела. Плафон был сделан из стеклянной крошки, и если провести пальцем снизу вверх, стеклянная крошка издавала отвратительный царапающий звук, от которого меня просто передёргивало. Поэтому ночник я старалась не трогать и из-за личной неприязни, которую я к нему питала, не доверяла ему и в борьбе с моими ужастиками.
А сон мне снился, как правило, один и тот же. Медленно засыпая, я теряла грань между сном и явью, и мне часто казалось, что я не сплю всю ночь. Мама, папа и сестра крепко спят, горит ненавистный ненадёжный ночник. При этом во сне я каким-то образом начинала видеть коридор сквозь комнатную дверь. И рано или поздно наступал момент, когда раздавались клацающие когтями шаги на лестнице, входная дверь (напротив нашей комнаты!) с шумом распахивалась и в коридор вбегал огромный серый волк. С высунутым языком, с которого капала противная слюна, указывающая на то, что волк очень голоден, и с оскаленными клыками.
Я в ужасе замирала на своей кровати, не смея даже пикнуть от страха и даже не думая о том, чтобы позвать на помощь маму или папу. Волк забегал прямо к нам в комнату и никогда к другим соседям. Подбегал ко мне, обнюхивал мокрым носом и ложился на полу рядом с моей кроватью. Больше ничего плохого он мне не делал, но от ужаса я не смела пошевелиться до рассвета.
И только когда за окнами начинало светлеть, а противный ночник тускнел в утреннем свете, страх постепенно отступал и, как мне казалось, я только тогда засыпала.
Страх перед волком, приходящим по ночам, мне настолько врезался в память, что своему сыну я никогда не пела эту колыбельную. Мне совсем не хотелось, чтобы кому-то ещё в жизни довелось испытать подобный ужас.
Говорят, страхи по ночам мучают только тех детей, у кого очень развито воображение. Может, это кому-то послужит утешением, но меня в детстве вряд ли бы успокоило. И даже после переезда мои ночные кошмары с волком благополучно сменились на другие.
Но сон про волка, наверное, возник всё-таки
