крик. На водной глади реки он увидел чью-то медленно плывущую лысую голову. Федор бросил удочку и спросил:
– Слышь, мужик, а чего это тебе не спится? Чего здесь плаваешь в такую рань?
Лысый прохрипел:
– Так я это… Утопиться хотел.
Дуняшину стало любопытно, из-за чего это можно лишить себя жизни в такое прекрасное июльское утро. Он пошел параллельно курсу медленно плывущей головы.
– А зачем же ты хотел утопиться?
Лысый горестно вздохнул:
– Шеф достал, теща заела. А тут еще жена заначку нашла и конфисковала.
– И только-то? – недоверчиво спросил Дуняшин.
– Да? А знаете, сколько там было? – обиделся несостоявшийся утопленник. – Три тысячи долларов! Я пять лет копил, даже в пиве себе отказывал.
– И на что же ты копил? Кстати, я – Федор. А как тебя зовут?
– Ипа. Ипполит то есть… Так вот, я хотел купить путевку и в Гондурас съездить, – наконец признался Ипа.
– К-куда? – Дуняшин от неожиданности споткнулся и чуть не оказался в воде рядом с Ипой. – Почему именно в Гондурас?
– У меня с детства прямо-таки жгучий интерес к этой стране. «Почему это именно Гондурасом у нас ругаются? – думал я. – Неужели у них там так все плохо?»
– И вообще, есть что-то загадочное, притягательное в названии этой страны. Ты только послушай: Гон-ду-рас!
– Сам ты Гондурас! – сердито сказал ему Федор Дуняшин. – Ну нашла жена твою заначку… И что, из-за этого надо топиться? А не проще было дать ей по лбу?
– Что ты, что ты! – зашлепал руками по воде Ипа. – У нас не такие отношения…
– Да? – язвительно сказал Дуняшин. – А чего ты тогда бабки от нее заначиваешь?
– Ну, это так просто не объяснишь, – смутился Ипа. – Дело в том, что я одно время крепко выпивал, вот и осталась привычка к заначкам. Да и хотел жену уже поставить перед фактом: вот мол, Лизонька, у меня такая мечта, уже и возможность есть ее осуществить. И показал бы ей деньги…
– Да ты вылезай из воды-то, простынешь, – озабоченно сказал Дуняшин, протягивая руку Ипе. – Чё ты голый-то полез топиться?
– А это чтобы сразу замерзнуть и утонуть от судороги, – сказал, выбираясь на берег, Ипа.
– Сам ты судорога! – с сожалением сказал Федор и, сняв с себя куртку, накинул ее на плечи Ипы. – Простынешь еще. Слушай, а можно бестактный вопрос?
– С-спрашивай, – разрешил Ипа. Видно было, что он замерз, и зубы его начали выбивать мелкую дробь.
– Чего ж ты не утонул-то, чего на помощь звал?
Ипа перестал дрожать и внимательно посмотрел в глаза Федору – не издевается ли? Но взор у Дуняшина был серьезный и участливый.
– Ты знаешь, передумал, – наконец доверительно сказал Ипа. – Уже когда в воду с моста летел, меня как ошпарило: «Дурак же ты, Ипполит, – подумал я. – Ну что тебе дался этот Гондурас? Если бы
