Не случайно он испытывал беспокойство, уже высшие силы направляют его к разгадке жуткой трагедии. Без всякого сомнения, фотопленка и посмертное обезображивание являются последствием нездоровой психики, а в наблюдательности Алексину отказать невозможно. И он с мечтательной, почти счастливой, улыбкой прошелся до подъезда Кондаковых, присел на скамейку под сенью раскидистой черемухи. Место для размышлений, да и наблюдения – тоже, самое удачное. Во-первых, под нависающими кронами дерева праздная фигура сыщика меньше всего привлекает внимания, во-вторых, его взору открывается вся территория двора. И, что немаловажно, стоянка дворника находится в непосредственной близости от сыщика, ничто не ускользнет от его бдительного ока.
Выводы Алексина являлись на первый взгляд незначащими, происходили подсознательно, ничего общего не имели с ходом расследования. И все же он прислушивается к мелодии, которая набирает силу, определяет направленность мышления. Он уже точно знает, кто владеет наиболее полной информацией по делу Кондаковых. И Юра Федоров становится все более привлекательным объектом для изучения. Человек несомненно уязвимый, если учесть компрометирующую его фотопленку. Пусть даже не принадлежит лично ему, все равно ее обнаружение именно на стоянке никак нельзя объяснить случайностью. Самый раз дворнику высказаться, как на духу, о темной стороне жизни двора. Маленький шантаж пойдет только на пользу. Ему ничего не стоит опознать людей по фотографиям, наскоро отпечатанным Федором. Ни когда-нибудь, а именно завтра утром, а пока Степан Михайлович сам понаблюдает за людьми. Одно удовольствие радоваться вместе с детворой, предвкушать сладкую встречу с любимой женой. Сейчас он позвонит милой Люсеньке и намекнет о предстоящем вечере.
Степан Михайлович под впечатлением воображаемых успехов и под влиянием цветочного дурмана в деталях представил теплые объятия и незабываемые поцелуи с малиновым привкусом. Все повседневные заботы стали казаться незначительными по сравнению с семейными радостями, и он испытывает легкость необыкновенную. Еще немного, и он не сможет сдерживать собственных чувств, будет счастливо и безудержно смеяться. Можно не сомневаться, так бы и произошло, но чьи-то цепкие и сильные пальцы сомкнулись на его шее. Алексин инстинктивно задергался, пытаясь разжать крепкие щупальца, но безуспешно. В глазах потемнело, и стало все безразлично. Чертовски нехорошо получилось.
Полночь.
Большая груда рыбы холодного копчения. Жирная и пахучая. Очень аппетитная. Крупная морская снедь вводит в искушение. Степан Михайлович хватает за жабры, тянет к себе, уже готов вцепиться зубами в розовую мякоть. Он хочет немедленно утолить голод, но следующий экземпляр кажется соблазнительней, еще аппетитней, и он тянется к более крупной туше. Наконец, запах становится настолько нестерпимым, что обильная слюна ручьем скатывается
