она. – Отставить слезы. Я торт принесла, – помахала она пакетом. – Кругом марш и на кухню! Обе! – скомандовала мама.
Наташка тут же забыла, что только мгновение назад собиралась идти домой, куда с минуты на минуту должен был явиться обожаемый и вечно раздражаемый ею Женёк.
Заметив пирожки на столе и ещё кучу другой провизии, принесённой бабулей, мама с осуждением взглянула на меня.
– Людмила Петровна, – обратилась она к бабуле. – Ну зачем вы только беспокоились? В самолёте же кормят! Ну вот куда мы все это денем? – и стала перебирать целлофановые пакеты со всякими вредными вкусностями. – А это что такое? – мама с подозрением уставилась на один из мешков, из которого торчали какие-то сухие ветки.
– Так это душица, – невозмутимо проговорила бабуля. – Катька с ней чай любит пить.
– Замечательно! – обречённо простонала мама. – Не хватало, чтобы нас ещё задержали на границе за вывоз какой-то подозрительной сушёной травы! Вы обе хоть понимаете, что это вам не шуточки?! – и снова тот самый пирожковый тон.
– Ох и вредная ты, Юлька! – хохотнула бабуля, и глазом не моргнув на ее недовольное замечание. – А все потому, что не жрешь ни хрена! Хватит нас воспитывать, мы дамы самодостаточные, – и хитренько мне так подмигнула.
И мы посидели ещё немножко. Хорошо посидели, душевно. Наташка совсем про своего Женьку забыла, мама забыла, что злилась на нас с бабулей, и я почти стала забывать, что это был последний вечер, который я могла провести в такой уютной компании моих девочек. По крайней мере, на ближайший год уж точно.
Идиллию наших бабских посиделок разрушили переливы очередного звонка в дверь.
– Это, должно быть, Дима, – уверенно произнесла мама, вставая из-за стола.
– Давай, Катька, ставь чайник, батя пришел, – пихнула меня в бок бабуля.
Батя… Как много в этом звуке для сердце дочери слилось, как много в нем отозвалось!..
А вот ни фига ничего и не отозвалось.
От отца моего, единственного сына бабы Люси, мне досталась только роскошная фамилия и аристократические черты лица. Хрен бы знал, что это значило, но бабуля часто болтала что-то в этом духе. Вместе с тем, все внимание моего прямого предка шестнадцать последних лет было сосредоточено исключительно на двух других его дочерях Ольги и Марии, что он народил со второй своей женой Леночкой, с которой сочетался законным браком через год после моего рождения. Ольга была моей ровесницей, а Машка – на год младше, что заставляло меня лишний раз задуматься о том, что в Челябинске начала двухтысячных с контрацептивами было не все гладко.
Но, если отбросить излишний цинизм, как отец он, и в самом деле, был так себе: пара банкнот с эмблемой Центробанка на день рождения – вот и все его воспитание. И что только мама нашла в нем? До сих пор гадаю. Зато мне повезло с бабулей. Свято место пусто не бывает,
