Многие нюансы настроения и состояния собеседника не улавливаются, не считываются.
Так вот при встрече мамы с тетей Ларисой на рынке та рассказала ей, что однажды она написала письмо президенту Путину, и ей пришёл ответ вместе со слуховым аппаратом по льготной, очень низкой цене. И вот уже пять лет, как она им пользуется. Мама удивлялась:
– В ней изменилось всё – взгляд, блеск в глазах, настроение, даже характер. Она говорит, что у неё новая жизнь!. Сейчас ей 80 лет.
Эльза и Исаак
Эту супружескую пару я знаю почти двадцать лет. То мы с ними были соседями, то пересекались по работе, то вместе путешествовали. Причём, я тесно общалась с Эльзой, а мой муж с Исааком. И когда мы встречались каждый со своим знакомым, потом дома вечером обязательно рассказывали о встрече, как бы дорисовывая общую картину их пары.
Что интересно: мы всегда в наших разговорах скрепляли их вместе, а они всю жизнь между собой жили дистантно. Стремление к независимости, самостоятельности сквозили в каждом их слове каждой из сторон. Но мы всё равно воспринимали их только вместе. И общие знакомые обсуждали и воспринимали их только парой. Сейчас Эльзе 72, она ровесница моей мамы. Но мы с ней всегда настолько понимали друг друга, и разговоры наши всегда были настолько откровенны, что я всегда называла её на «ты», и её это устраивало. А Исааку – за 80.
Оставаясь в браке, они очень давно разъехались по разным квартирам. Вели хозяйство по раздельности, ходили в разные фитнес-клубы, имели разных друзей. И всё-таки все представляли их вместе, даже удивительно.
Однажды я встретилась с Эльзой по пути на работу, а она шла на тренировку. Мы, как всегда, разговорились с ней не на шутку. Она всё советовала мне, чтобы я своим родителям купила абонементы в фитнес клубы, причём, обязательно в разные.
Ещё рассказывала о смерти сына своей подруги, нашей общей знакомой.
– Какой ужас! Она со снохой и с внучкой в Турции, и вдруг они получают смс-ку. А им ещё пять дней отдыхать.
Дорога наша близилась к расхождению, и я уточнила, как именно он умер. Она отвечает:
– Вот я и рассказываю: конец августа, билетов нет, рейсы переполнены, улететь раньше невозможно, – я её перебиваю:
– Эльза, мне пора сворачивать, мы сейчас расстанемся. Скажи, как у Юлии Ивановны сын умер.
– Ну вот, они – там, он – тут. На кладбище городское не пробиться. Знаешь, какие связи пришлось поднимать? Это вот у её снохи мать работала…
– Эль, мне поворачивать…
– Ну я ж и рассказываю – столько суеты, она жить не хочет. Говорит, летела назад – хотела, чтобы самолёт упал.
Я так и не узнала, от чего скоропостижно умер сын нашей общей знакомой. Притом, что вместе с Эльзой мы шли минут тридцать. Почему же, рассказывая о смерти, она всё время говорила о горе близких, о хлопотах, о неизбежной суете – о том, что окружает
