s>Период четвёртый
Сельские студенты
(производство)
Иллюстрация для обложки позаимствована из сайта Pixabay
После учёбы полагался месячный отпуск, но в апреле месяцы мы должны были явиться в управления сельского хозяйства в тех районах и областях, в которые были распределены. Ещё в средине марта съездил в Кантемировку и встал на военный и комсомольский учёт, а паспортный учёт оформлять не стал, потому что не представлял в какое из сёл и на какую должность меня направят работать. Во время поездки узнал, где расположено сельхоз управление. Оно размещалось в главном административном здании района на первом этаже. Я даже зашёл внутрь здания, походил по коридору, но в кабинеты двери не посмел открывать.
Поляничко уехал в Россошанский район в конце марта. Мошненко ещё раньше Алексея уехал, согласно направления, в Павловский район. А я решил явиться строго первого апреля. Число выпало на четверг. Решил, что явлюсь в управление, получу назначение в один из колхозов или в совхоз – потом за три дня приготовлю дома всё необходимое для переезда и с понедельника явлюсь по месту назначения. Но всё обернулось совсем по-другому.
В агроотделе мне сказали, что с направлением я должен обращаться не к ним. Что следует, пойти к Кривоклякину в отдел кадров, и он пояснит в каких хозяйствах существует потребность в специалистах и оформит мне направление в такое хозяйство.
В кабинете отдела кадров слышались сердитые голоса, и было понятно, что там громко и даже злобно спорят о чём-то. Спор продолжался долго. Всё это время я стоял напротив кабинет, прислонившись спиной к противоположной стене коридора. Вдруг дверь кабинета резко открылась, на пороге показался полный, лысый мужчина в очках и обернувшись назад, громко выкрикнул:
– А придётся!
Резко закрыл за собою дверь и остановился, вытирая тыльной стороной ладони вспотевший лоб. Я робко спросил у него:
– Вы не Кривоклякин?
– Слава Богу нет. Царёк на месте. Если к нему можешь заходить, только предупреждаю – он сейчас сердитый как собака. Можешь нарваться.
– Я по направлению.
– В парии не состоишь?
– Так я молодой ещё.
– В наше время и молодые успевали заслужить право вступления в партию. Ну, ты заходи, не бойся. Это он со своими свирепый, а на новых, не должен кидаться.
Постучав в дверь, не услышал ответа. Через минуту несмело приоткрыл дверь, заранее держа в руке листочек с направлением. За перегородкой наклонив голову к бумагам, сидел средних лет мужчина с пышной кудрявой шевелюрой. Мельком взглянув на меня, он опять опустил глаза к документам. Стоя у порога я сообщил:
– Человек, который вышел от Вас сказал, что Вы сердитый сейчас. Может мне попозже зайти?
– Во. Такие они райкомовские и есть. Сначала допекут, а потом ещё и народ науськивают. Думают, что если они главнее, то могут творить что захотят. Но здесь у них ничего не прорежет. Закон есть закон. Его и райком и колхозник должны одинаково соблюдать, – возбуждённо и громко выпалил Кривоклякин.
– Так я наверно пока погуляю, а как Вы закончите дела зайду.
– Дел мне хватает на каждый день с утра и до вечера, а тут ещё эти со своими указками. Ты с чем пожаловал?
– Я из Верхнеозёрского техникума получил диплом агронома. Направили с апреля в Кантемировский район. Приехал узнать в какой меня колхоз определят.
– Постой, постой. У нас же все агрономические вакансии закрыты. Почему тебя к нам распределили не пойму даже.
Тут я совсем сдрейфил. Подумал, что следовало послушаться лысого и не заходить в кадры пока у Кривоклякина настроение не улучшится. А так он сейчас наверно может меня обратно в техникум направить за новым направлением совсем в другой район. Успел даже подумать, что в техникумовской комиссии меня просто пожалели, учитывая военкоматское заключение о тяжёлом семейном положении, и выдали направление в район по месту жительства. А из района заявки наверно и не было совсем. Сомнения усилились, когда хозяин кабинета достал какую-то папку и стал листать в ней страницы, негромко приговаривая:
– Ну вот, никаких таких потребностей у меня не обозначено. Ничего не понимаю.
Я совсем загрустил, а Кривоклякин продолжал просматривать свои бумаги, и казалось совсем забыл о моём присутствии. Хотелось выйти из кабинета, но необходимо было дождаться результата. Которого теперь уже ждал как приговора, к чему-то неприятному. Молчание становилось для меня тягостным, но не мог придумать чем его нарушить. И тут кадровик стукнул себя ладошкой по лбу и даже улыбнувшись, воскликнул:
