диване, укрылись курпачами.
Проснулись одновременно, как ошпаренные.
Скрипела дверь – её раскачивали с другой стороны.
Галка сжала мне руку:
– Не бойся! Мы в безопасности.
Движение за дверью усилилось:
– Галина Григорьевна! Альфия! Откройте, по-хорошему!
Голос Исмата менялся, просьбы, требования чередовались с ругательствами, дверь трещала, стул зловеще подскакивал.
Ни один Галин мускул не дрогнул.
Я мелко постукивала зубами – мне было что терять.
Часа полтора парни пытались выдавить дверь.
Упрашивали открыть. Уговаривали, обещали.
Уходили посоветоваться и возвращались. Требовали, угрожали.
Я пыталась образумить Рузи – он был трезвее и спокойнее Исмата.
Облом, мальчики!
В конце концов возня за дверями прекратилась.
– Пфух – выдохнули мы с Галиной и, обессиленные, упали на диван. Проспали до полудня, когда добралось сквозь окно до нас слепящее южное солнце, обещая новый день. Другой.
Торговый центр
Агнес Госсен
Торговый центр располагался в нашем райцентре рядом с рестораном и отделением милиции. Мой отец в те, доперестроечные времена, работал в другом магазине заведующим, но у него в универсаме было много знакомых.
Однажды к нам в гости приехала шикарно одетая заведующая складом сельпо, скажем, Веселова, со своим любовником, артистом Оренбургского театра оперетты. До сих пор не знаю, почему они тогда заехали к нам. Может, у отца была ревизия в магазине, и он пригласил их на ужин после ее окончания, или она сама напросилась, зная, что ей не откажут…
Я тогда училась в седьмом классе, отец купил нам пианино, и я стала учиться играть по нотам у нашей учительницы пения Елены Ивановны, но одновременно разучила сама несколько тогда популярных песен «Огромное небо», про пилотов, которые сами погибли, но город спасли, или про соседа, игравшего на кларнете и трубе, как только наступало утро.
Когда взрослые немного выпили и закусили, отец решил похвастаться моими музыкальными способностями и попросил сыграть что-нибудь для гостей. Я очень неохотно согласилась и сыграла пару песенок, которым наш гость подпевал хорошо поставленным голосом.
Потом артист оперетты из Оренбурга, попавший к нам тогда будучи на летних гастролях, сам сел за пианино и начал петь арии из оперетт и одну песенку про достижения электричества, концовку которой я запомнила, хотя не совсем дословно, потому что моя всегда очень сдержанная мама смеялась над ней до слез. Что-то типа «Мрак электричество для нас развеет, мы с электричеством всего достичь сумеем: нажал на кнопку – чик-чирик – и человек готов!»
Примерно через десять лет мой отец узнал, что наши родственники уезжают за границу и готовы сделать оттуда нашей семье вызов на постоянное место жительства.
Я тогда только начала работать в своей бывшей школе
