Надежда Семеновна появилась в кабинете главного врача и сказала:
– Вся поликлиника просто гудит, как улей, Антон Владимирович. И все, в том числе и я, восхищаются вашей добротой. Дать этому проходимцу возможность уйти по собственному желанию – это настоящий христианский поступок!
– Какая тут доброта, – усмехнулся Загеройский. – Скорее инстинкт самосохранения. Придай мы этому делу официальную огласку, так получили бы по шеям заодно с Назаровым.
– Да, конечно, – согласилась Литвинова. – Несколько лет у нас под носом творилось такое, а мы ни сном, ни духом. Спасибо Головановой.
– Я думаю, что в премию мы учтем ей это, – пообещал главный. – И попросите заведующих отделениями получше следить за тем, что творится на участках. Чего доброго, участковые аборты на дому начнут делать, а мы с вами ничего и знать не будем.
– Насчет абортов не знаю, Антон Владимирович, но вот то, что в двести тридцать пятой поликлинике два участковых врача наркотиками торговали, это факт. Позавчера обоих арестованы.
– У Анны Федоровны доктора торговали наркотой? – удивился главный врач. – Откуда такая информация?
– От самой Анны Федоровны. Только что разговаривали.
– А что за врачи?
– Один из Рязани, а другой москвич. Никто не мог подумать, что они промышляют наркотиками.
– А про Назарова мы могли подумать? В душу ни к кому не заглянешь. Анна Федоровна переживает?
– Да нет, не особо. Они же не в поликлинике товар брали, а где-то на стороне. Правда, отделение сразу без двух врачей осталось, да еще зимой…
До Данилова история с Назаровым дошла в несколько искаженном виде.
– Один из наших докторов ходил по магазинам и представлялся сотрудником потребнадзора, – рассказала Лиза. – Проверял медкнижки, интересовался прививками, совал свой нос во все углы и без хорошей взятки не уходил.
– Интересный способ. И что теперь ему грозит, этому мнимому инспектору?
– Уволился он сегодня.
– Разумное решение, – одобрил Данилов и начал прием.
Если первые два пациента (пенсионерка с бронхиальной астмой и молодой человек с травмой голеностопного сустава) выглядели совершенно обычными, то о третьей посетительнице сказать этого было нельзя.
Молодая женщина, которой на вид нельзя было дать больше тридцати лет, вошла в кабинет, не спрашивая разрешения, уселась на стул, приставленный сбоку к столу Данилова, положила на край стола свою сумочку и заявила:
– Я очень плохо себя чувствую, а кругом такие очереди… Я увидела, что у вас никого нет, и решила обратиться к вам.
– Очень хорошо, – сказал Данилов. – Можно вашу карту?
– Я не смогла дождаться своей очереди в регистратуре, доктор. Там столько народу…
Выглядела посетительница на все сто – прямо хоть женись. Свежее лицо, которому тонкий, едва
