style="font-size:15px;"> Осетр кивнул. Город, где не устремлялись к небу долговязые башни небоскребов, и в самом деле выглядел необычно.
– Так у нас тут земли на всех хватает. Еще и остается. А деревянные одноэтажные дома строить проще и дешевле. Лес-то совсем рядом. Да и камней для фундаментов хватает. А добыча всего этого добра при таком рабочем контингенте малозатратна. – Водитель поднял кверху указательный палец правой руки. – Экономика, брат, против нее не попрешь!
Грузовик влетел в город, как прыгнул в зеленую лужу. Однако Чинганчгуку тут же пришлось затормозить, потому что это был не лес, тут улицу то и дело переходили люди.
Осетр смотрел на них во все глаза. Люди были как люди, чаще мужчины, много реже женщины. Никто не носил полосатых роб с многозначным номером на груди, но у многих были ошейники. Среди носителей таких украшений не было ни одной женщины.
– И все-таки почему не все заключенные носят баранки?
Чинганчгук пожал плечами:
– А зачем? Большинство зэков – нормальные люди, от них ничего худого черепам… э-э… начальству не будет. С баранками ходят либо абсолютные отморозки, которых надо все время держать в ежовых рукавицах, либо полное чмо, которое лишь на пайку и заработать может. Кому заплатить нечем…
– Как это?
– Как-как? Задницей в косяк!.. Платишь контрольному инспектору червонец в месяц, и ходи со свободной шеей. Ему польза, а тебе спокойнее. Эти штуки хоть и безотказные, но чем черт не шутит! Лучше остаться без червонца, чем без тыковки. Нормальные отношения между начальством и подчиненными. За собственное спокойствие надо платить! Вот и платим.
– Но ведь это же коррупция!
– Разумеется! Ну и что? Да хрен-то с ней! Коррупция, брат Остромир, неистребима. Она тысячелетиями существует и сколько существует, столько с нею и борются. Одних коррупционеров к ногтю взять не успевают, как на их месте другие появляются. Так устроена жизнь. Я плачу инспектору за уверенность в целости моей шеи, а он мне… и ему есть за что платить. Здесь иначе нельзя.
«Не за стукачество ли инспектор тебе платит, дядя?» – подумал Осетр.
На домах, выкрашенных веселенькой канареечной краской, висели триконки «Солнечный проспект».
– Ага, вот и шебутня! – удовлетворенно сказал Чинганчгук. – Опять бузят, голубчики! Интересно, по какому пводу сегодня?
Впереди дорога была перекрыта толпой. Эта была не шагающая вдоль улицы колонна и не перегораживающая проезд цепь. Просто толпа. Народ стоял спиной к грузовику, вытягивая шеи. По-видимому, кого-то слушали…
– А мы их аккуратненько объедем, – продолжал Чинганчгук. – Не боись, Остромир! Прорвемся!
Грузовик свернул на боковую улицу, более узкую, но не менее яркую – здесь стены домов были выкрашены в апельсиновый цвет. Улица так и называлась «Апельсиновая».
Похоже, у городского архитектора, если такой тут работал, фантазия была еще та. Впрочем, скорее всего никаких архитекторов в Черткове и вовсе
