с Андреевым. На праздник они собирались в спешке. Та же женщина, что и засчитывала их голоса, снова обратилась к ним с экрана телевизора и приказным тоном велела идти на народные гуляния. Зябликов надел свой лучший костюм с платочком в верхнем кармане. Последний раз он надевал его еще в восьмидесятые, когда отчитывался перед руководством.
Перед тем, как отправиться в город, Зябликов с Дождевым заглянули к своему товарищу. Дверь была распахнута настежь. На полу валялись опрокинутые табуретки.
‒ И куда он делся? ‒ развел руками Дождев.
‒ Может, в городе ждет, ‒ с надеждой промолвил Зябликов. А у самого сердце сбивчиво застучало.
− На него не похоже, − ответил Дождев.
Братья утвердительно кивнули.
На площади собралось еще больше людей, чем видел Андреев. Человек, который не знал последних новостей, принял бы это все за карнавал. Но наши герои были в курсе событий, отчего картина казалась еще более нелепой. Старик, привлекший внимание Андреева, стоял на том же месте, что прежде.
− Я вас уверяю, не того вы выбрали! – убеждал он собравшихся. – Чую неладное.
− Дед Илларион, ты, конечно, многое в свое время повидал и много, чего предсказывал, но всем давно известно, что твое видение износилось, как и ты сам, − усмехнулся молодой крепкий мужчина в гавайской рубашке.
− Может, ты прав, − задумался дед и накрутил на палец свою жидкую козью бородку. – Я, конечно, не молод. Но чего ты тогда трешься возле меня и слушаешь, по-твоему, всякий бред?! – Илларион разозлился, и его бледные впалые щеки порозовели.
− Не только постарел ты, дед Илларион, но и злой стал, как собака, − не унимался мужчина.
− Оставь ты его! Он более нашего знает, − раздался из толпы бойкий женский голос.
− Так вот, − продолжил дед Илларион. – Все просветленные дикари выйдут из лесов и вернутся в города. А знаете для чего? – закашлял он. – Чтобы убивать! Я знаю, вы мне не верите и спросите: зачем им это надо. Я вам скажу! Чтобы, как санитары, очистить города от загноившейся духовности!
Дождев нахмурился и вопросительно посмотрел на Зябликова. Тот робко пожал плечами и продолжил наблюдать за толпой.
− Вы не боитесь, что вас загребут? – осмелился спросить Дождев, записывая все в блокнот.
− Не боюсь! Мне уже ничего не страшно, − ответил дед Илларион.
Тем временем, сыновья Зябликова шныряли по периметру, чтобы доложить отцу обо всем, что увидят на площади. Несмотря на пасмурные речи и негодование деда Иллариона, народ вовсю радовался избранному лидеру. Звали его Алекс Дубовцев. Так его объявил толстый карлик в ковбойской шляпе, скрывавшей маленькое круглое лицо. Алекс вышел на сцену без вальяжности, с какой он говорил с телеэкрана. В жизни он обладал хрупким телосложением. На бледном лице точками чернели глаза. Крашеные черные волосы едва прикрывали плешь на макушке. Его можно было легко принять за тяжело больного
