не увлекался он социализмом. Интеллигент работает, – когда работает, – головой, а работа головой есть работа в одиночку,… его коллеги являются не столько его товарищами, сколько конкурентами… То новое распределение дохода, которое вызвала их борьба, не может повести к изменению производственных отношений. Вот почему интеллигент, когда он склонен к идеальным порывам, борется не свои, а за чужие интересы – в настоящее время за интересы рабочего класса”.42
“Психология сверхчеловеков дает о себе знать даже там, где они отстаивают великие интересы человечества… Раздражительная щепетильность интеллигента как проклятие тяготеет над всей его деятельностью. Она делает невозможным сколь-нибудь значительное сплочение революционных сил интеллигенции; она чрезвычайно усиливает раздоры порождаемые узкой односторонностью “интеллигентского” мышления и если эти раздоры служат навозом, повышающим урожаи влиятельных самодовольных посредственностей, то они же дают простор, широкий простор маленьким кружковым Макиавелли, практикующим правило: цель оправдывает средства, и крошечным кружковым честолюбцам, ставящим возвышение своего драгоценного “я” главной целью своей революционной работы”.43
Однако, как мы помним, российский социал-демократ не совсем чистопородный интеллигент. Большинство эсдеков меньше всего руководствовалось “идеальными порывами” и больше всего – своим собственным интересом, предпочитая идеал пролетарского мира жизни в мире самодержавия. Здесь “идеальный порыв” оттеснен хладнокровным отождествлением себя с пролетариатом, поэтому по необходимости эсдек должен быть политиком, диалектиком политической практики. Но он не был бы интеллигентом, не сохраняя интеллигентских привычек, – индивидуализма и тому подобного, – проявляя их ровно столько, сколько позволяла политическая обстановка.
Если бы РСДРП было бы чисто интеллигентским движением, она давно бы канула в лету, как канули многие отдельные лица и группы ее членов, не вписавшиеся в политический пейзаж, предпочетшие свои схемы, свою индивидуальность, свое самолюбие политической реальности и предсказания Плеханова сбылись бы задолго до 1928 года.
Интеллигенция превращается в социал-демократию в своем отрицании деспотического и буржуазного порядка в России. С отпадением оного исчезает жесткий политический контроль за поведением и воспитанием эсдеков. Новое послереволюционное поколение интеллигентов уже не имеет шансов стать социал-демократами, да и большая часть старого опускается до уровня чистых интеллигентов. Все они просто оперируют марксистскими схемами, доказывают свою правоту и свою ценность не в борьбе с враждебным строем, а в борьбе друг с другом. Возрождается та самая кружковщина, интриги и прочее. Раскол в их среде происходит до, а не после своей необходимости.
Поэтому после 1917 года, когда власть была завоевана и естественный рост рядов социал-демократии прекратился, сохранение
Там же, стр.311
Там же, стр.312
