Нужно было скрупулезно охлопать сотни блокировочных уставок. Не сделав этого, можно было просто поднять на воздух не только завод, но и достаточно обширные окрестности. При том объеме органики и водорода, которые крутились в этом процессе, можно было получить такой взрыв, что мало не покажется. Я как-то смотрел фотографии английского завода по производству капролактама после объемного взрыва. Пейзаж в эпицентре Хиросимы был более оживленным.
Он оттянул пуск на месяцы. С регулярностью пару раз в неделю его увольняли с работы шустрые обкомовские балаболки. Его защищал директор. Хоть и был хамом, но он еще был и технарем. Он просто предлагал этим шустреньким занять Сашино место. Это срабатывало. Руководить желающих было много, а отвечать – не нашлось ни одного. Зато Саше было приятно услышать на двадцатипятилетнем юбилее пуска, что эти постаревшие шустрячки в свое время успешно провели пуск агрегата. И второе, что его поразило. В операторной он не увидел ни одного нового лица. Были только те шестьдесят рабочих, которые перед пуском прошли четырехмесячную стажировку в Бирмингеме. О чем думают новые хозяева? За двадцать пять лет не подготовить ни одного нового оператора. А ведь их готовили на тренажерах, мало чем отличающихся от тренажеров для пилотов Боингов и Эрбасов. Дождутся, когда вымрут последние специалисты.
Немного отвлекусь. Что такое настоящая пуско-наладка, нам показали японцы. Первый большой агрегат аммиака строили в Северодонецке. Все до единой трубочки высокого давления для монтажа пришли из Японии, запаянные в полиэтилен. Лежало все это на складе. Ну, какой русский мужик, да и хохол пройдет мимо такого безобразия – все лежит открыто и запакованное. Надо срезать полиэтилен. Может быть, пригодится в хозяйстве. Приехавшие на шефмонтаж японцы покачали головами и заявили, что придется хорошо продувать все трубопроводы после монтажа. Наши не спорили: продувать, так продувать, тем более, продувка и нашими нормативами предусмотрена. Ну, подули пару деньков по завершению монтажа и пригласили японцев на приемку. Те на воздушнике установили полированную алюминиевую пластиночку. Выждали определенное время, потом глянули в микроскопчик. Результат – вы еще не продували, вон сколько рисок на пластинке. Еще недельку подули – результат тот же самый: вы не продували. Пришлось собрать всю ветродуйную технику, со всех городских предприятий собрать рабочих. Их загоняли на эстакады. Им платили по 10 рублей в день и зорко следили, чтобы не разбежались. И они в течение восьми часов во время продувки деревянными колотушками дубасили по трубам. Только на третьем месяце японцев устроил результат продувки. И это был единственный агрегат в Союзе, который многие годы четко работал свои положенные триста дней без единой аварийной остановки, после чего его в плановом порядке останавливали на ремонт и перегрузку катализатора.
А что наш герой? Он честно работал начальником производства. Были и проблемы, аварии. Причину вижу в том, что для рабочих нашли деньги
