строительство одного из агрегатов.
Когда меня ввели в зал заседания рабочих групп, англичане сразу замолкли и заговорили только после того, когда переводчик назвал мои реквизиты: должность, фамилию и имя. После этого они дружно встали и начали подходить ко мне для пожатия моей лапки. В их глазах читалась высокая почтительность к моей персоне, даже у руководителя делегации. По их понятиям перед ними стоял большой босс – менеджер Томского метанола.
Если бы они знали, что представленный им босс дома каждое воскресенье вставал в шесть утра и ехал на базар занимать место к пустому прилавку в мясных рядах, в робкой надежде, что именно на этом прилавке будут продавать говядину, а не свинину. Поясняю. До коммунизма оставалось еще пару лет, и поэтому в стране в изобилии были только лозунги, призывы и партийная литература. Со всем остальным была напряженка. Особенно с говядиной, даже на базаре. Свинина еще была, а вот приличный кусок говядины доставался только таким способом. Занять и ожидать: повезет, не повезет – при вероятности удачи примерно в пятнадцать процентов. Вот такие мысли крутились у меня в голове, когда мне, представителю развитого социализма, почтительно пожимали руку типичные представители загнивающего капитализма. Интересно, а как у них была ситуация с добычей куска говядины?
С нашей стороны делегацию возглавлял Виктор Топчий, большая умница, главный инженер Северодонецкого филиала ГИАПа. С ним была молодая толковая команда проектировщиков по всем разделам проекта, и они достаточно успешно воевали с англичанами по выбору оборудования для процесса. Ведь в контракте, хотя он и был составлен на восьмистах страницах, очерчивались только рамки, а полная детализация поставки оборудования, а также выбор поставщиков определялись на этих конференциях. Моя роль скорее всего была протокольной, необходимо было просто присутствовать. В вопросах проектирования северодончане были намного квалифицированней меня, поэтому я особо никуда не совался, а просто сидел и набирался ума, что тоже было не лишним.
Но в какой-то момент и у меня взыграло ретивое. Я тоже решил показать, что не зря получаю зарплату. На одном из заседаний я развернул перед англичанами технологическую схему и пальчиком начал показывать, что вот печь конверсии, в которой лежит почти двести тонн мягкого таблетированного катализатора. Вот пункт в контракте, в котором сказано, что за год из печки уносится почти четыре тонны катализатора за счет его истирания. Вот по линии после печки конвертированный газ идет прямиком на турбину компрессора, а она, родимая, вращается со скоростью более пятнадцати тысяч оборотов в минуту. Так вот эта пыль будет осаждаться на лопатках турбины, и, следовательно, жди разбалансировки ротора турбины, а затем аварийную остановку ключевого компрессора со всеми вытекающими последствиями. Поэтому настаиваем на поставке нашей стороне стенда для балансировки турбины. Англичане взвыли:
– Да этот стенд стоит целых три миллиона долларов!
– Ну,
