и соседка Полина не жаловали друг друга. Улыбка на лице у тети Поли никогда не появлялась, по крайней мере, на кухне. Ее дочка выросла в неглупую девушку, поступила в МАИ, но была очень чопорной, ходила всегда с высоко поднятым подбородком, отчего казалось, что она смотрит на всех свысока. Петька был вполне нормальным соседом, но на кухне он почти не появлялся.
Еще две семьи жили рядом с входной дверью в коммуналку. Слева – дядя Гриша и тетя Тамара Пашковы. Дядя Гриша женился поздно на своей землячке из Смоленщины, которая была на восемнадцать лет моложе его. Дядя Гриша был малоразговорчивым, на вид угрюмым. Зато тетя Тамара с лихвой перекрывала этот недостаток своего мужа: она всегда была улыбающейся, приветливой, дружелюбной. Пашковы были долго бездетны и, всем на удивление, родили себе сына, когда тетя Тамара приближалась к своему пятидесятилетию, а дядя Гриша – к семидесятилетнему юбилею. Дядя Гриша прожил еще с десяток лет, а тетя Тамара жива до сих пор. Сын Игорь вырос здоровым и симпатичным, но, к сожалению, рано пристрастился к алкоголю.
Напротив Пашковых жила семья Серовых. Когда я поселилась у тети Нюши, вскоре узнала, что мать Серовых – душевнобольная женщина, надорвавшая свое здоровье, оставшись с тремя маленькими детьми, когда погиб ее муж в первые дни войны.
Старшей дочери Рае в конце 1953 г. было около двадцати лет, средней, Тамаре, лет шестнадцать-семнадцать, а Володя был чуть моложе меня. В начале войны каждому из них было на двенадцать лет меньше. Как росли эти дети, не знаю. При мне они не раз привозили маму домой и отвозили обратно в больницу, когда ей становилось хуже. Старшая Рая, худенькая, с множеством мелких темных родинок на лице, сильно заикающаяся, была в семье вместо матери. Тамара и Володя были достаточно упитанными и на вид ухоженными. Возможно, дети, подрастая, учились ухаживать за собой сами. У ребят были коньки, велосипед, на котором Вовка по весне катал меня на раме вдоль железной дороги.
Вернусь снова к первым дням моего пребывания в новой школе в новом классе. С 1 февраля я продолжила учебу, прерванную из-за операции. В один из дней классный руководитель сказала, что мне нужно сообщить родителям, чтобы кто-нибудь из них пришел в школу. Мне пришлось рассказать, что я живу у тети, а мои родители находятся в Коломенском районе – в ста километрах от Москвы. Классный руководитель как-то очень официально повторила, что ей необходимо встретиться именно с родителями.
Я гадала, зачем понадобились мои родители. «Скорее всего, думала я, – меня хотят отправить из московской школы по месту жительства родителей». Маму снова вызвали телеграммой. В школе ей сказали, что, несмотря на то, что я старательная и способная ученица, но у меня пропущена целая четверть и иностранный язык отсутствует как предмет. Далее маме сообщили, что год выпуска нашего класс – 1955, станет годом, когда впервые будут введены конкурсные экзамены при поступлении в вуз. «Вашей дочери будет трудно участвовать в конкурсных экзаменах, – убеждали мою почти совсем неграмотную маму педагоги, –
