с ее характерными берегами. На горизонте, на фоне цепи гор виден поселок. Алексей пишет, что это – Югоренок, но я уверена, что это Огонек, снятый с расстояния одного-полутора километров ниже по течению Юдомы и стоящий на ее левом берегу, хотя оба поселка могли быть однотипными. Я знаю, что Югоренок стоит на правом берегу реки. 4 ноября 1953 г. мы приехали в Югоренок под вечер, и в таком ракурсе я его не видела и видеть никогда не могла, т. к. в сентябре 1948 года мы приехали в Югоренок тоже вечером и к тому же с его обратной стороны: газоход шел против течения со стороны реки Маи.
На одной из фотографий группа ИТР[2] прииска, хорошо одетых по тем временам. На одной из женщин длинное бархатное или плюшевое пальто, две – в модельных туфлях, четверо мужчин с признаками свежих стрижек. Все в возрасте от 30 до 50 лет, стоят на ступеньках крыльца приисковой конторы. В центре верхнего ряда возвышается колоритная фигура Китлинского Алексея – отца Алексея. Все лица хорошо знакомы, но фамилий их я или не знала, кроме Китлинского, или не помню. За спинами стоящих людей видны два ближайших от конторы дома. Правый из них – приисковая библиотека. Одна из последних книг, которую я успела прочитать на Огоньке, была книга «Сталь и шлак». Автора не помню. Из этой библиотеки я регулярно приносила для отца очередные тома БСЭ[3], а в последний год жизни на Огоньке отец с удовольствием просматривал собрание сочинений И. В. Мичурина, также том за томом. Книги были новехонькие, в хорошем переплете, никем не читанные. Они поступили в библиотеку за год до нашего отъезда и вряд ли нашли своих читателей, кроме моего отца. Но тот, кто отбирал где-то книги для приисковых библиотек, предусматривал, наверное, что люди разъедутся по всей стране после того, как золотоносные жилы будут отработаны и прииск закроется, и сады еще можно будет успеть не только высадить, но и дождаться урожая.
Наш отец успел это сделать, посадив первые десять яблонь в первую же осень после возвращения с Севера. На карте Огонек находился недалеко от северо-западной границы Хабаровского края с Якутией, не так далеко от побережья Охотского моря. Но также недалеко был от нас и Оймякон – полюс холода северо-восточной части страны. Вчера я купила новую карту России, и на ней под названием Оймякон в желтом прямоугольничке написано: «Самая низкая температура минус 78 градусов». Содрогнешься, пожалуй. Наша своенравная Юдома родом оттуда – из подножия хребта Сунтар-Хаята. Этот хребет, видно, сдерживал натиск холода, смягчая его до отметки минус 55–57 градусов.
Я получила от Алексея фотографию Огонька конца 60-х, присланную ему Марией Братухиной из Магадана. На снимке – утонувший в снегу безлюдный поселок, справа от него – абсолютно белые сопки. Похоже, что снимок был сделан в один из самых холодных дней: поселок выглядит безлюдным, на улице ни души!
И еще одна замечательная фотография: три молодые девушки (будущая мама Алексея в центре) в демисезонных пальто, без головных уборов и в летней обуви стоят на подтаявшем снегу. Они
Инженерно-технические работники.
Большая Советская энциклопедия.
