имеются?
– Работай, – буркнул полковник Веденеев, – пока мы тут головы друг другу дурим.
– А как насчет формальной причины моего визита к Лузянинову? Или мы уже миновали стадию пустого документального формализма и мне можно открывать двери к подозреваемым ногами?
Веденеев хмыкнул и вопросительно посмотрел на Астахова. Тот развел руками.
– У нас тоже ничего.
Майор Неверов вздохнул.
– Ладно, хрен с ним. Но отмазывать меня потом сами будете, если «телеги» пойдут.
Впрочем, Неверову уже самому казалось, что отмазываться не придется. То ли паранойя проснулась ни к селу ни к городу, то ли на самом деле над столицей сгустились тучи…
Оказавшись на лестнице, Клим вытащил рацию.
– Дежурная группа, на выход! – приказал он.
Люди, которые работали здесь, являлись всего-навсего приложением к тоннам целлюлозы, хранившим на себе историю в самом концентрированном проявлении – в виде печатных и рукописных строк, штемпелей и картонных обложек. Казалось, бумага заполонила здесь все – двери по-бумажному шуршали, открываясь, а в любом месте здания воздух пах старыми страницами и типографской краской. И даже шаги охранника, идущего по коридору цокольного этажа, раздавались газетным шелестом.
Из трех охранников, несущих свою службу в Центральном архиве, Макарыч был самым принципиальным и въедливым – сказывались годы службы во внутренних войсках. Охрана исправительных учреждений, конвой и наблюдение за заключенными – все это сделало его абсолютно несносным типом, с точки зрения окружающих. Он внимательно рассматривал пропуска даже тех сотрудников, которые были ему знакомы, никогда не упуская возможности не пустить забывчивых без скандала и записи в регистрационной книге. Хотя, конечно, это распространялось только на рядовых сотрудников – Макарыч не рискнул бы наехать на руководство. Перед тем, кто имел хоть какую-то власть в архиве, он был угодлив и предупредителен.
С другой стороны, из всех охранников только Макарыч имел привычку проводить тщательный обход всех этажей архива, начиная с самого верха и заканчивая подвалами архива. Хотя до сих пор все попытки хищения документов совершались самими сотрудниками. А чему, спрашивается, удивляться, если заработная плата архивного работника с точки зрения потребительской корзины и элементарного здравого смысла находится где-то в пределах от смехотворной до ничтожной? И если находится кто-то, имеющий интерес к старым документам, а заодно располагающий деньгами, он способен сделать такое предложение, от которого не сможет отказаться человек, едва сводящий концы с концами. Правда, борьбой с такими персонажами занимался не Макарыч…
Зато ему нравилось чувствовать собственную значимость, неторопливо вышагивая с фонариком по темным коридорам. А еще – этот обход действовал на охранника, как легкий наркотик. Ровный шаг, золотистое пятно фонарного света, легкое
