А третьи – держись крепче, не упади – как будто бы просто не успели трансформироваться в человеческие.
– Не понял! – вытаращил я глаза на Машу. Она поднялась со стула.
Мы прошли в угол прозекторской, где в стеклянных емкостях разного размера плавали в формалине внутренности твари. Так сказать вся его внутренняя сущность.
Маша подвела меня к сосуду с легкими.
– Гляди.
Я не был врачом. И не считал себя знатоком анатомии человека. Однако разглядеть, что не в порядке с данными конкретными легкими, смог даже я.
Судя по внешнему виду, раньше они были одним большим легким, имеющим форму широкого серпа, из середины вогнутой стороны которого выходила трахея. Это серповидное легкое было светло-коричневого цвета и имело бугристую структуру. Странность заключалась в том, что одна из половин этого коричневого серпа была как бы неровно оторвана, а из разрыва торчал изрядный кусок человеческого легкого. Розового, чистенького, как у новорожденного младенца. Коричневое чужое легкое переходило в нормальное так же плавно, как полутона на живописном полотне.
В целом это была очень неприятная картина. Не только потому, что это были чьи-то внутренности, а еще и из-за своей вопиющей неестественности. Виданное ли дело, чтобы живая плоть вот так превращалась из одного во второе? Воображение подкинуло мне картину, как все это должно было происходить, и я почувствовал легкий приступ тошноты.
– Маша, а оно нормально себя вело? – задал я очень глупый вопрос.
– Что значит «оно себя вело»? Как вообще кусок мертвой ткани может себя вести?
– Ну, знаешь, – немного смутился я, – если что-то вот так запросто меняет внешний вид, то можно всякого ожидать.
Маша рассмеялась.
– Нет, это легкое не ползало по лаборатории и не пыталось меня убить, если ты об этом. Точно так же оно и не пыталось в меня вселиться, не говоря уже про попытки захватить мировое господство. Можешь собой гордиться – ты очень качественно угрохал этого красавца… Кстати, помимо легкого, неполная трансформация замечена мной в мышцах бедра, костях левой стопы и в тканях внутреннего уха твари. А вот, к примеру, селезенка – уже полностью идентична человеческой. И кровь у нашего объекта исследований третьей группы с положительным резусом. Если бы я не знала, из чьего трупа ее брала, то подумала бы, что она человеческая.
– Офонареть, – честно сказал я. – Чем еще удивишь?
– Результатом исследования ДНК, – ответила Маша. – Геном полностью соответствует человеческому мужскому геному белой расы.
Я присвистнул. Маша собрала бумаги с результатами анализов, сложила их в пластиковую папку и протянула ее мне. Прекрасная докторша выглядела чертовски усталой. И я ее понимал.
Я отложил папку, подошел к Маше, обнял ее. Почувствовал слабый запах дезинфекции, исходящий от ее шапочки. И более сильный – духов, которыми она пользовалась. Мне всегда нравился этот горьковатый
