презервативы и грязные носки и нечто подобное, заполнил современные музеи. Это бывший бунт против мелкобуржуазной слащавости ныне с циничным практицизмом превратился в доходный «снобизнес». Гениальные скульптуры Генри Мура Джакометти сменились не мыслящими по-людски и не сострадающими людям инсталляциями. Из музыки исчезла красота мелодии, хотя еще Скрябин нашел такие дивные таинственные ферромоны между звуками и красками. В литературе преобладают стеб, сарказм, скептицизм, переходящий в пессимизм, недостает кислорода, чувствуется смертельная боязнь авторов выглядеть слишком сентиментальными, быть обвиненными в высокопарности. Красота сиротливо жмется в угол, а то еще, не дай Бог, обвинят в красивости. Искусство сейчас или слишком подножно заземлено, или создает подделки неземного в бесконечных «фэнтези», представляющих лишь трусливое бегство от действительности. Секрет состоит в том, что все подлинно неземное находится именно на земле.
На сегодняшнем фоне повесть писателя и священника Михаила Моргулиса «Тоска по раю» – рискованное предприятие. Она написана с бесстрашной красивостью. Она сама подставляется под насмешки, издевательства, пародии. Но у нее есть одно редкое сейчас для книг качество – в нее можно и влюбиться. Со мной случилось именно это. Чего стоит одно незабываемое выражение «абрикосовый поцелуй». С кем же он мог произойти у автора – героя книги? Представьте, что героиня оказалась своего рода агентом «князя тьмы», его вроде бы послушной Матой Хари, чьей задачей, внушенной ей «князем тьмы», было рекрутирование других послушников. Но лишь притворяясь исполнительницей его воли, приказа, она на самом деле исполняла только то, что ей подсказывала любовь. Боже, какая фэнтезийная безвкусная мелодрама, всплеснут руками скептики. Увы, сама жизнь наша иногда похожа на мелодраму, да еще и побезвкуснее. Но героиня Моргулиса все-таки сошла в жизнь не из комиксов, а со страниц рассказа Джона Стейнбека «Рыжий пони», который я тоже знал с детства, как Моргулис, и назвавший свою героиню – Пони. В повести Моргулиса я нашел столько романтической сентиментальности, по которой мы так истосковались среди циничного трепа, так давно не слыша красивых сказок, и я закрыл последнюю страницу с огорчением, что она последняя, но и с детской благодарностью за то, что эта повесть или поэма в прозе смыла с меня недетскую, недоверчивую к сказкам усталость. Но разве своими сказками и Арина Родионовна, и Ханс Кристиан Андерсен, и Александр Грин обманывали нас, как это делали те, кто загонял нас в бараки и газовые камеры своих утопий? Моя детская вера даже в добрые сказки вот-вот уже могла перейти в безверие. Безверие во что? Да во все, за исключением людей, которых я люблю. А их, к счастью, много, и они есть во всех странах, где я был. Разве дорога к людям – это не есть дорога к Богу? Земля людей дорога нам тем, что именно она вызывает в нас самые неземные чувства. Трагедия и лермонтовского, и врублевского демонов в том, что они были этих чувств лишены их несыновней непринадлежностью к земле и при всей разнице характеров, как холоднокровные братья-близнецы, были обречены
