я отдыхал в санбате с легким ранением и контузией. Потом уже наши медики решали вопрос, как, когда и в какой форме приподнести мне что сообщение, чтобы не ухудшилось мое состояние после контузии.
Майор медицинской службы Агеев еще немного потянул, понимая, что все равно на похороны я уже опаздал.
Он вошел в палату, подсел на табурете к моей койке и завел беседу о моем здоровье. Все же у человека есть предчувствие. Я чувствовал, что этот разговор пока ничего не значил, а многие простые слова давались майору с большим трудом. Причем, говорил он как-то странно, отводя взгляд в сторону. Я напряженно ждал какого-то важного, причем очень неприятного сообщения и, наконец, первым не выдержал.
– Не тяните, пожалуйста, товарищ майор,-сказал я и, прямо глядя ему в глаза, спросил, – Что случилось 9
Вот тогда он глотая и комкая слова, с трудом выдавливая их из себя, сообщил о гибели моих родителей в авиационной катастрофе, о том, что, к сожалению, похороны их уже состоялись без меня, но уже есть приказ о предоставлении мне отпуска на 10 суток без дороги по семейным обстоятельствам.
Сначала я окаменел, слушая его негромкие слова, а потом, не проронил ни слова, повернулся на левый бок, отвернувшись к стене. Меня душили слезы, впервые за всю мою сознательную жизнь. Я никогда раньше не плакал, да и сейчас глаза оставались сухими, но душил какой-то ком в горле, а в пустой голове стоял монотонный звон.
– Крепись, Шурик, – как-то по-домашнему, но глухим сдавленным голосом сказал майор Агеев, положив ладонь мне на плечо, а потом вышел из палаты.
Не знаю, сколько времени я пролежал неподвижно, уставившись пустым взглядом в стену, но когда осознал все до конца, у меня появилось желание встать, пойти и напиться, чтобы на время забыть об этом ужасе. Но тут же я взял все в руки, поняв, что этим ничего не изменишь, и остался лежать на койке в том же положении. Не было даже сил встать и закурить.
Уже перед ужином в палате снова появился майор Агеев.
– Как ты себя чувствуешь, Шурик? – спросил он, вновь положив мне руку на плечо.
Скорее всего мы оба понимали глупость этого вопроса, а майора волновало состояние моего здоровья и как я перенес это известие, но других слов он не нашел.
– Нормально… – буркнул я.-Я хочу, чтобы меня не трогали…
Видимо лежавшим со мной в палате ребятам рассказали обо всем, а поэтому они только тихо входили и выходили из палаты. Все же на ночь мне вкололи укол, и я спокойно проспал всю ночь. Но едва проснувшись утром, я вновь вспомнил все.
Такого тяжелейшего удара от жизни я после всех испытаний в армии не ожидал. Но я уже стал четко мыслить. Да, мне был положен отпуск по семейным обстоятельствам. Но похороны родителей уже состоялись. К тому же, я отлично представлял, что могло остаться от пассажиров после авиакатастрофы, а поэтому понимал, что в символически захороненых в закрытых гробах могло находиться все что угодно, останки других пассажиров,
