похожая на сокола, украшенная рубинами. Золотая цепочка была массивной, с огромной застёжкой, выполненной в виде креста с розой, лепестки которой были серебряными. Очевидно было, что украшение стоит несметных денег.
– Всё правильно? – спросил Понятовский.
– Да, всё именно так как должно быть, – ответил Пануриш.
Раздался бой часов. Каждый удар глухо отлетал от потолка к полу и, в полутёмном зале, эти звуки казались по-настоящему зловещими. Король вздрогнул при последнем ударе и, мотнув головой, сказал:
– Значит, я буду жить в Петербурге.
– В Мраморном дворце, Ваше Величество.
Скрестив руки на груди и покивав головой, Понятовский усмехнулся.
– Хорошо быть всеведущим, Яков? О вашем даре мечтают многие. Но я смогу загладить свой грех? Как и вы?
– Не так уж и хорошо, Ваше Величество, но я не жалуюсь. Грех не ваш, а мой.
Король встал, и Пануриш сразу же поднялся вслед за ним. Понятовский подошёл к окну. В дали темнел Неман, на противоположном берегу которого, мерцали огоньки в деревянных домиках, над крышами которых вился едва различимый дым. Пануриш стоял за спиной короля. В тусклом свете немногочисленных свечей вид у гостя был таинственный и мрачный.
– Ну что же… – сказал король.
Понятовский вернулся к своему креслу рядом с которым стояла небольшая шкатулка, вся покрытая изощрёнными завитками. Открыв её, король достал серебряную капсулу со своей монограммой и вопросительно посмотрел на Пануриша.
– Это то, что нужно, Ваше Величество, – сказал тот.
Королевский гость взглянул на свой перстень, на котором был выложен украшенный мелкими изумрудами треугольник. Король проследил его взгляд. Украшение стоило, очевидно, невероятных денег.
– Если бы я не знал, что вы тоже своего рода король, я мог бы удивиться наличию у вас такого сокровища, – сказал Понятовский.
– Это семейная реликвия, Ваше Величество, – ответил Пануриш.
Засунув руку за пазуху, Яков достал оттуда какой-то скруток тёмной ткани. Развернув его, он вынул небольшой, свёрнутый лист пергамента.
– Вот пергамент, на котором Вашему Величеству следует писать, – низким голосом проговорил Пануриш.
– Пожалуй, нам понадобится больше света, – ответил король.
Пануриш подошёл к одному из подсвечников и, выдернув свечу, сделал несколько шагов в сторону небольшого столика, на котором стоял золоченый канделябр. Он зажег каждую из трёх свечей канделябра от свечи, которую держал в руках, а затем вернул её на место. Пододвинув кресло к столу, он почтительно склонился, давая понять королю, что он может занять своё место и преступить к письму.
– Эти чернила хорошо подойдут для пергамента, – сказал Яков, доставая из-за пазухи небольшую чернильницу с плотно прикрытой крышкой. – Соблаговолите воспользоваться моим пером Ваше Величество, –
