лет.
У Вениамина случился приступ аппендицита. Операцию делали под местным наркозом, рана заживала долго и болезненно. С тех пор он и влюбился в профессию хирурга по-настоящему. Тут-то и решил, что только такой, как он, сможет помогать людям, исцеляя их. И уже ничего: ни запах эфира, ни вид крови не остановил его в выборе своей будущей профессии.
Работал на износ, но, казалось, не уставал. Рассчитывал на свою молодость и поддержку любимой жены, с которой познакомился на новогодней вечеринке в коллективе.
Боль – ница! Почему это место имеет такое название? Только ли пациенты испытывают боль, поступая туда за помощью?
Инесса рассмотрела в Венике, как она его называла, нестандартность и даровитость, он в ней – то же самое. Поженились скоро. Но быт налаживать было некогда, да и некому, потому что каждый из молодожёнов был занят своей историей: муж медициной, а жена собой. И что интересно: каждый из них считал свою стезю самой важной, главенствующей по сравнению с другой. И никто из двух не собирался отступать от намеченного: ни жена-эгоистка, ни муж-хирург. Она пользовалась для достижения целей своими инструментами, а он своими.
У хирурга при работе их два: голова и руки. Молоток и пила не его стихия. Инесса не очень была довольна этим и частенько стала указывать Венику на его недостатки как в роли мужа, так и мужчины.
Нарисованные ею самой, эти недостатки и ему казались весьма правдоподобными, и он стал даже верить в свою неполноценность рядом с ней.
Вениамин был человеком уравновешенным и всегда справлялся со своими эмоциями. Но однажды перед операцией повздорил с женой: она взяла билеты в оперу, а его вызвали на работу как раз в этот момент. Он пытался ей доказать первостепенность самой жизни, а не желаний сиюминутных, но кто бы его слышал?!
По дороге на работу Вениамин чувствовал нехватку кислорода, онемение конечностей. Понимал, что может в любой момент наступить непоправимое. Предчувствия не обманули. Сердце прихватило, но, приехав в больницу, он принял лекарство.
Ему казалось, что стало лучше. Коллеги предлагали отказаться оперировать, но Вениамин этого не сделал. Хотя состояние его указывало обратное. Наверное, следовало искать замену врачу, еле держащемуся на ногах. Но если Веня начинал что-либо, он обязательно доводил это до конца. «Пока не закончу, не уйду», – строго заметил он своей ассистентке.
– А начать вы сможете? – несмело поинтересовалась она.
– Меньше слов. За работу, – как всегда, отрывисто командовал он, надевая перчатки на руки при помощи всё той же ассистентки.
Руки хирурга не должны быть впереди головы. Попробуйте взять школьную линейку и подержать её минут пять в вытянутой руке. Наверняка, заметите, что линейка дрожит. Так устроены человеческие руки.
А если человек этот «на взводе», а ему нужно приходить и делать работу, где четверть миллиметра влево или вправо – граница между жизнью и смертью. Веня справился.
«Спасая
