оружие, вели огонь из него. У Юрия ещё оставались патроны к винтовке, но их хватило бы на 15 минут хорошего боя.
– Берите трофейные пулеметы и перекидывайте их сюда! Огонь по колонне! Они не должны пройти!– командовал Константинов. Луговой и Бондарев открыли огонь по колонне, румыны, спрятавшись за машинами, продолжали наступать.
Юрий прицелился и выстрелил в водителя второй машины, первую обстреляли из пулеметов. Выстрел убил водителя, машину повело, она пробила заграждение и рухнула в реку.
– Да сколько же их, твою мать! – кричал Суханов, – сержант, у меня патроны на исходе !
– Ваня, лови,– Юра достал из подсумка две винтовочные обоймы и кинул их бойцу.
Пограничник поймал их, отдернул затвор, чтоб вставить одну в винтовку, и в эту секунду в него попала пуля. Суханов дернулся, отпрянул к противоположной стенке окопа и сполз на землю.
–Суханов, я сейчас, держись! Держись, родной! – Луговой бросился к раненому товарищу.
Пуля попала в грудь, левое лёгкое чуть ниже сердца прострелено. Иван закашлял кровью, из уголка рта потекла красная струйка.
– Мама… как больно… мамочка, – прохрипел Суханов.
Юрий подбежал к раненому, гимнастерка моментально пропиталась красным. Юрий достал нож и разрезал ткань, из груди Ивана при каждом выдохе толчками выливалась кровь, дышать становилась все труднее.
– Держись, Ваня, ты только держись, все будет хорошо,– Луговой зажал рану, чтоб хоть немного приостановить кровотечение.
– Я смог, Юра, …не струсил… я не струсил.
– Ты молодец, Ваня, только не умирай! В госпиталь поедешь, подлечишься и как новый будешь, – Луговой держал ладони на ране, кровь продолжала выливаться.
Суханов начал бледнеть, рана была смертельная, и Юрий это понимал.
– Не бросайте меня тут, – Иван смотрел в глаза Луговому, из его рта с кашлем вытекала кровь.
– Не говори глупости, все будет в порядке, держись!
Суханов с трудом дышал, Юрий видел, с каким трудом и болью давался каждый вздох его смертельно раненому товарищу. Луговому стало страшно, он увидел войну во всей ее красе. Держа на руках Ивана, он понял, что она оказалась не такой романтичной, как ее описывали в книгах и фильме про бравого красного командира Чапая, который он посмотрел незадолго до армии.
– Не умирай, Ваня, – Луговой держал голову Ивана, на глазах проступили слезы, – все будет хорошо, ты только не умирай!
– Прощайте, братцы, – прохрипел из последних сил Суханов, сделал последних вздох и обмяк.
Сержант смотрел на убитого Ивана. Ещё какую-то минуту назад он был жив, шёл в атаку рядом с ним, дрался с врагом и не боялся. А теперь его нет, как и всей его роты, которая полегла от рук немецкого пилота. Остался только он и раненый Саня Соколов, который
