меня большая боль.
– У меня тоже.
– От меня уходит муж.
– А мой приходит на пять минут по вечерам.
– Не знаю, что хуже.
– Один Всевышний знает.
– Он со мной не спит.
– Двенадцать дней каждого месяца?
– Вообще.
– Он моряк?
– Нет…
– Вы живете по предписанию Рабби Элиэзера?
– Это как?
Женщина втянула голову в плечи и боязливо прошептала:
– Мужчина любой профессии спит со своей женой каждый день. Рабочий – два раза в неделю. Погонщик ослов – один раз в неделю. Погонщик верблюдов – раз в тридцать дней. А моряк – один раз в шесть месяцев.
– Нет. Он просто любит другую.
– Тогда молись…
Они говорили по-женски, одними гулко стучащими сердцами, освобождая от диктата мозга заложенную веками интуицию. Абсолютно беззвучно. Потом каждая уходила своей дорогой, продвигаясь спиной к выходу. Не суетясь, не рассматривая, не оценивая собеседницу. Хотя нет – они возвращались по одному и тому же женскому пути.
Город уже окончательно проснулся и стал оранжевым. Утро стремительно набирало высоту, норовя преждевременно скатиться в полдень. Мартовский воздух считался еще свежим и не горчил от жары и зыбучих песков. Везде мелькали головы, покрытые кипами и гамбургами без заломов из твердого фетра. На некоторых красовались штраймлы, похожие на гнезда аистов. На многих – выверенная кошерная одежда, с несочетающимися льном и шерстью. Так же, как и молоко с мясом. С мясом, приготовленным по всем правилам Галахи, когда ножи точатся дольше, чем рассекаются трахея и пищевод.
Женщины торопились в традиционно черном, обвешанные детьми, как новогодние елки игрушками. В плотных колготах терялась стройность ноги, и не угадывалась форма стопы в закрытых кожаных туфлях.
В храме Гроба Господня распахнутые ворота притягивали магнитом взгляд. Ежедневно их открывал потомок мусульманской семьи Нусейбе, а потом относил ключи на хранение семье Юдех. Поочередно служились литургии каждой из шести христианских конфессий, и точно так же представители ссорились по поводу счетов за воду и свет. Неожиданно кто-то подвел черту, будто наложил горизонт на ее жизнь, и Лада поняла, что нужно из целой любви сделать нечто странное. Разделить ее пополам. В таком случае каждый уйдет со своей частью. Иначе ее не спасти.
– Господи, что с нами происходит?
– Пути Господни неисповедимы.
– Мы сможем возродить свои чувства?
– Пути Господни неисповедимы.
– Мне очень нужно это знать.
– Пути Господни неисповедимы…
И тогда она вынесла свой вердикт. Свою истину. Случится то, во что ты очень веришь. А она верила в их предначертание. В то, что они созданы друг для друга. Но пришло время
