летняя гроза, темные тучи улетели восвояси, засияло солнышко и выпустило на волю тепло. Радуга блаженно потянулась и нарисовала в воздухе широкий мост. Один кончик моста опускался на землю, другой уходил в заоблачные цветные дали, надежно защищенные от чужих глаз. Но для радуги чужих не существовало, любой мир, где она появлялась, становился ее домом. Ей всегда были рады, люди и звери, птицы и цветы, озера и горы. «Не каждый может этим похвастаться», – подумала радуга и от этой мысли засияла еще ярче. Семь чистых лучей устремились вниз и заскользили в сторону маленького зеленого городка Розенпрозен.
Городок этот был похож на множество других таких же маленьких и зеленых точек на карте, а потому не был избалован привередливыми туристами. Впрочем, жители очень гордились своим краем, берегли его скромную историю и милые легенды и, как это часто бывает, сами придумывали про Розенпрозен хвастливые небылицы.
Домики в городе походили на пряничные фигурки, которыми по зиме наряжают елки, булыжные мостовые, извиваясь словно ручьи, бежали к главной площади, на которой возвышалась старинная, увитая плющом церковь. Жители города вели размеренный образ жизни. Как и положено, в будни они трудились, в выходные ходили в гости, а по ночам спали. За исключением может быть влюбленных парочек, до полуночи фланирующих по набережной, да стариков, которых с годами все чаще мучила бессонница.
Радуга ласково улыбнулась и обняла трепетными лучами тихий городок, с его добрыми жителями и мирным укладом. Она уже собиралась улетать, когда невзначай заглянула в окно ближайшего дома и увидела спящего мальчика лет десяти. На столе рядом с резной кроваткой лежали краски. Точнее пустая упаковка из под красок. Мальчик перевел все цвета на рисунки, кипой валявшиеся тут же. На рисунках виднелись смешные кораблики и нескладные самолеты, неказистые домики и гигантские деревья, рыжие коты и индийские слоны с длинным предлинным, как пожарный шланг хоботом. А на одном из вырванных альбомных листов была нарисована радуга. «Все таки, я необычайно популярна», – томно вздохнула настоящая радуга и даже покраснела, отчего желтый цвет почти слился с оранжевым, а синий с фиолетовым.
Надо сказать, что радуга была та еще озорница, но природный кодекс предписывал ей вести себя сдержанно, так сказать в рамках радужных полномочий, но как же это было трудно. Радуга украдкой огляделась по сторонам, облака уже уплыли, погода стояла безветренная, солнце смотрело в другую сторону. «Значит, никто ничего не увидит», – подытожила она про себя. Тонкие лучики впорхнули в светлую комнату, нависли над столом и аккуратно наполнили опустевшие пластиковые ячейки новыми красками: красной, как маковое поле; оранжевой, как заморский апельсин; желтой, как только что вылупившийся цыпленок; зеленой, как высокогорная трава; голубой, как цветок незабудки; синей, как южное море; фиолетовой, как баклажан.
Таких красок еще не было ни у одного земного художника. «Еще бы, – фыркнула радуга. – Их картины всего лишь призрачное отображение действительности». Тут проказница призадумалась. «А не наделала ли я бед»? Впрочем, радуга, легкомысленная как все красивые дамы, в миг успокоилась. «В любом случае, что сделано, то сделано. Как там говорят люди: “нечего плакать о пролитом молоке”. Да, точно так и говорят!»
Радуга взмыла вверх, сделал последний круг над городом, и поспешила вслед за облаками.
А в пряничном домике с остроконечной крышей и золотистым флюгером остались следы ее неосязаемого присутствия. Семь ярких красок, каких еще не было ни у одного человека.
Глава 1. Рорик
Наш герой – невысокий темноволосый мальчик с любопытными карими глазами широко зевнул, нащупал лежавшие на тумбочке очки, нацепил на нос и сел на постели. Сладко потянувшись, он нехотя встал, влез в шлепанцы и подошел к окну. Гроза уже успел закончиться. Как же это он уснул? Субботний день пролетел, как хвостатая комета. Правда, Рорик, а именно так звали мальчика, никогда не видел настоящей кометы, но по словам школьного учителя профессора Светоча, она летает очень быстро. Профессор Светоч знает наверняка. Он уже весь седой, а, значит, за свою жизнь видел не одну хвостатую комету. Рорик поглядел на часы. Уже почти что семь вечера. Скоро в дверь постучат, и на пороге появится бабушка Марта в накрахмаленном белом переднике. Она как всегда придирчиво оглядит комнату, хмыкнет и скажет: «Ну-с, молодой человек, извольте убрать игрушки и краски, помыть руки и спуститься вниз к ужину». Рорик с семи лет живет с бабушкой. Его родители известные археологи. Они все время в отъезде. Раньше, они часто брали с собой в экспедиции маленького сынишку, и тот самозабвенно рылся в занесенных песком и известью старинных монетах, печатках, кувшинах, котлах и шкатулках. Но пришло время отдавать Рорика в школу, папа с мамой отвезли его в Розенпрозен и вручили бабушке Марте. Бабушка привычно хмыкнула, но приняла внука под свою опеку. Рорик знал, что бабушка считает его родителей людьми беспечными и часто вспоминает о «старых, добрых временах, когда детей воспитывали по иному». «Времена эти, – думал мальчик, – наверное, были очень давно. Вон какая бабушка седая, у нее волосы даже белее, чем у профессора
