(см., например, С. Замлелова. « И все-таки что же это было?». Роман для тайной операции. Отечественные записки. н.3 ( 328), с. 14-16, 2015, sovross.ru) резонно отмечают, что каждый писатель может написать плохой роман, но ненормальным является то, когда неудачное произведение выдается за шедевр. Хотя и тут, с моей точки зрения, нет ничего странного, если посмотреть на эту проблему попристальнее и с позиций недавней истории ХХ в. Все это – тайная, продуманная, лживая и целенаправленная политика для раздувания никчемностей, чтобы мировая закулиса и реакция легче достигала своих темных и преступных целей, особенно против России. В этом списке провалов нобелевского комитета и среди опусов их авторов (Эйнштейн, Солженицын, Бродский и др.) вполне находится место и роману. Для врагов же из ведомства Даллеса это был просто удачный повод и сильное информационное оружие, использованное в холодной войне против СССР, а на войне для них все средства хороши. Имя физика стоит первым в вышеприведенном ряду, как характерный пример уже столетней политики лжи и обмана, см. книгу: В. Бояринцев. Антиэйнштейн. Главный миф 20 в. 2005. (https://www.litmir.me/br/?b=121246&p=41).
В очень сложной жизненной ситуации поэт проявил твердость и мужество – он всегда внутренне, а иногда и открыто, отвергал не только партийное давление, но и уговоры друзей, считая священным право писателя на свободное творчество. Более того – создается впечатление, что каким-то образом он внутренне понял или, возможно, догадался своим тончайшим эстетическим и моральным чутьем о чем-то грязном, что было скрыто за этой международной возней, причем это не исходило ни от СП, ни от ЦК, ни от собраний трудящихся и советской действительности – эту действительность поэт знал глубоко и в деталях, хотя и не описывал ее в романе. Ведь официально Страна открыла ему двери на выезд, сын Евгений стал бы опорой на Западе, средств от гонораров был бы вагон и маленькая тележка, даже не понадобилась бы предложенная искренняя помощь Хэма, но..... не поехал (через короткое время в 70-80 гг. с этим лозунгом, украденным у 1-го и то же Юрия и превращенным в скверный анекдот, укатили тысячи и миллионы «наших»…).
Пастернак же неоднократно в стихах высказывал свое мнение о том месте, которое является его пристанищем, и этим показал, что идея «наших» «земля везде тверда» – не его.
Вот оно – его место и судьба и гениальному переводчику была совершенно ясна вся важность оригинала:
Мечтателю и полуночнику
Москва милей всего на свете.
Он дома, у первоисточника всего,
Чем будет цвесть столетье.
И наверняка для него было важнее чувство общности со своим великим народом, о чем он записал еще в предвоенные месяцы:
.....
Превозмогая обожанье,
Я наблюдал, боготворя.
Здесь были бабы, слобожане,
Учащиеся, слесаря.
В них не было следов холопства,
Которое кладет нужда,
