не говори, что подыщешь девчонке достойного мужа-старичка среди людей, и только после того, как он скоропостижно загнётся, отправишь её во все тяжкие. Она же тогда потеряет половину своей стоимости! А то и вовсе выйдет из-под твоего контроля. Сколько ей? Пятнадцать?
– Семнадцать, – нехотя ответила баронесса.
– Семнадцать? Значит, по вашим человеческим меркам скоро станет совершеннолетней, и твоя опека над ней закончится? Ну, так что? Продаёшь мне? Или собираешься устроить аукцион?
– Аукцион? – глаза у леди хищно сверкнули. – Ты думаешь, девчонка может заинтересовать ещё кого-нибудь?
Лорд Торшелл рассмеялся. Смеялся он долго и со вкусом.
– Ах ты ж, моя хищница! У тебя в роду точно не было драконов? Очень уж ты жадная до денег и камушков.
– Нужно же мне как-то выживать в этом жестоком мире мужчин, – со вздохом пожаловалась баронесса.
– Разве я мало даю на твоё содержание? И только ли из моей сокровищницы пополняется твой бюджет, прекрасная Раина? Ты забыла, что у драконов очень хороший нюх, и я чувствую на тебе запах другого? Могу даже сказать, чей, – говоря так, лорд Торшелл ласкал прекрасную белую грудь, периодически пребольно щипая соски, отчего заводились и он, и она. – Но ты не оправдывайся, не нужно. Ты же знаешь, я не требую верности, как никогда не обещал её тебе. Зарабатывай, как можешь, крошка. А пока… давай-ка, отработай ещё одну жемчужину из моей коллекции!
Поздним утром мужчина возобновил разговор.
– Ну так что? Продаёшь девочку мне и, кроме обычного своего содержания, получаешь достойное вознаграждение, или попытаешься обойти моё предложение и остаться без моих финансовых вливаний?
– Ах, Торш, порой ты бываешь прямолинеен до грубости, – баронесса обиженно поджала губы. – Скажем так, я не буду препятствовать твоим ухаживаниям за моей племянницей, а там уж как получится. В любом, случае, полагаюсь на твою честность и знаю, что ты не обидишь бедную одинокую вдову. И да, то, что девочка не просто не любит драконов, но до ужаса их боится и ненавидит, я тебя предупредила.
– А кто ей скажет, что я – дракон?
***
Горизонт за окном заметно посветлел, а Сатура всё не могла выйти из своего убежища. Какие гадости говорили эти сплетницы. Такого не может быть. Просто не может быть. Можно было, конечно, допустить, что вдовая тётушка пустила в свою жизнь мужчину после смерти барона Санаи. Но зачем бы ей тогда знакомить его со своей родной племянницей? И потом, кроме того волнительного поцелуя, который заметила завистливая Ани, лорд Торшелл не позволял себе ничего лишнего. Всё у них было в пределах приличий. Так почему же льются безудержные слёзы? Сколько же в ней воды. В последнее время Сатура только и делает, что плачет. Нужно брать себя в руки и идти в комнату. Нельзя, чтобы её увидели в таком виде. К счастью, на рассвете коридоры господского крыла были неизменно пусты. Все гости в это время крепко спали.
Придя к себе, бедняжка умылась холодной водой и забралась под одеяло. От волнений
