квакеров; они организовали пункты питания, открыли школы, кустарные мастерские для беженцев, вели программу обучения ремеслу. Миссия квакеров проходила при тесных контактах с местным земством. Тем не менее, согласно письмам Теодора Ригга, некоторые представители губернской администрации «никак не могли взять в толк, почему это мы интересуемся беженцами, и подозревали, что наша предполагаемая работа с беженцами – это часть какого-то плана союзнической дипломатии в России»76. По мере приближения к 1917 году в консервативных кругах российского общества усиливалось недоверие к союзникам вообще и англичанам в частности; английского посла в России Дж. Бьюкенена подозревали в подготовке государственного переворота77. В условиях распространявшихся холеры и тифа реанимировались традиционные слухи о том, что «агенты англичанки» отравляют колодцы. Впрочем, согласно воспоминаниям квакеров, подобные слухи не мешали их деятельности и местное население относилось к ним с благодарностью. В 1918 году к английским квакерам, оказавшимся по соседству с восставшими войсками атамана А. И. Дутова и восставшими чехами, с подозрением относились большевики, считавшие, что контрреволюция осуществляется на деньги Англии и Франции78. Тем не менее выданные наркомом иностранных дел Г. В. Чичериным документы обеспечивали английским квакерам относительную безопасность в Советской России.
В годы Первой мировой войны власти использовали тему голода в своей патриотической пропаганде, доказывая, что Германия обречена на поражение вследствие того, что у нее истощены продовольственные запасы. Однако эта стратегия неожиданно дала сбой: российские обыватели, страдавшие от роста инфляции, ухудшения снабжения городов продовольственными товарами, автоматически переадресовывали любые упоминания о немецком голоде российской действительности. В дни Февральской революции полковник П. А. Половцов, обыскивая типографию на Галерной, не без сарказма отметил, что в ней не нашлось ничего интересного, «кроме сводки, приготовленной из всех сведений Министерства иностранных дел, доказывающей, что вся Германия через несколько дней помрет с голоду»79. Собственно, сама революция началась с беспорядков 23 февраля 1917 года напуганных угрозой приближающегося голода женщин-работниц. Этому предшествовали слухи о том, что в Петрограде закончились запасы муки, из‐за которых испуганные обыватели принялись активно скупать хлеб про запас, что действительно привело к временным перебоям в продаже хлебных изделий80. Пришедшее к власти Временное правительство было вынуждено ввести карточки на хлеб.
Революция 1917 года, казалось, должна была осуществить давнишнюю мечту крестьян о «черном переделе». Уже в апреле начались массовые захваты крестьянами помещичьих земель, которые в отдельных губерниях легитимировались местными крестьянскими Советами. На прошедшем
