во время клинической смерти, и во время регрессии. То есть, я очень четко поняла, что вот это и есть мой дом. А второй раз я нарочито себя как бы направила туда. Я сразу поняла, что я именно туда хочу попасть. И я попала в мир, где я была между жизнями. Где я была вот во время клинической смерти. И он оказался великолепен.
Он радужный, там нет цветов. Там нет красных домов, например, черных деревьев, зеленых листьев. Там все радужное. Все раскрашено, но все каких-то невероятно радужных цветов. Я такого раньше никогда не видела. Вот есть художники, которые такое вот рисуют и мне всегда это нравилось. А тут я воочию это все увидела. И для меня, особенно как для художника, все это было очень впечатляюще.
И из-за того, что там много вот этого радужного, ощущение, что там очень много света. Но свет там не солнечный. Там как бы все само светится, подсвечивается. Вот такое у меня ощущение было.
Я должна была идти рассказывать про свою клиническую смерть, свои воспоминания о клинической смерти, и так случилось, что мой отец оказался в состоянии комы. И когда я об этом узнала, то поняла, что могу ему помочь.
Я вышла вот в то пространство, поскольку я тридцать лет занимаюсь медитациями, то это все очень просто делается. Вышла в то пространство, где я могла с ним встретиться. Я его увидела, увидела ужас, страх, который переполнял его душу. Я увидела тело отдельно, увидела душу отдельно, и поняла, что ему нужно помочь разобраться, где он и что он. Потому что такое ощущение было, что он даже не понял, что с ним произошло.
Он в ужасе смотрел на свое тело, которое там все было обвешано всякими аппаратами и трубочками. И я ему сказала, что в данный момент он может принять решение: уйти или остаться. И что для того, чтобы принять решение, я могу ему помочь, показать, как там.
И нам с ним открыли туннель, и мы с ним отправились туда, в тот свет, прямо в буквальном смысле этого слова. И я видела, как он меняется, как у него исчезает вот этот страх, исчезает ужас. И как ему становится внутри светло, сама его душа внешне начала меняться.
И он там успокоился, побыл в этих энергиях любви, и когда мы вернулись обратно, то он уже был спокоен, был уже в спокойном состоянии для принятия решения. И потом, когда я через два дня пришла его навестить, медсестра у меня спросила:
– Вы хотите на него посмотреть?
Я говорю:
– Да.
И когда я прошла туда, оказалось, что он уже пришел в себя и он уже очень ясный. Я пока с ним не говорила на тему того, что он помнит или не помнит. Потому что пока он все еще там, в реанимации. Но я, конечно, очень хочу с ним поговорить, что он помнит. Может быть, он помнит и наш с ним диалог, и наше с ним путешествие.
Конечно, мне, можно сказать как исследователю, это, в общем, тоже интересно.
Когда человеку дается второй шанс, это означает, что он здесь что-то не доделал. Что он поторопился отправиться куда-то. Это сто процентов из ста такое. Все души, которые сюда возвращаются, это значит, что они что-то не доделали.
