нести, когда из номера послышались сдавленные стоны, стоны не экстаза, а боли. Он вскочил на ноги.
В полумраке комнаты он различил мулатку с руками, связанными за спиной. Ее рот был заклеен пластырем. Зиба прижимала ее к кровати, упираясь коленом в спину. Левой рукой она тянула Алисию за волосы, выгибая несчастную дугой, а правой затягивала у нее на шее свой широкий кожаный пояс.
Алексей оттолкнул жену в сторону, но чуть не потерял равновесия от удара кулаком наотмашь. Не успел он предпринять ответные меры, как Зиба вдруг холодно и равнодушно проговорила:
– Извини. Я уже в норме.
Она выпустила свою жертву, и Алексей получил возможность ослабить и снять ремень, который оставил на шее ясную отметину. Зиба молча сунула Алисии стодолларовую бумажку, чтобы та не поднимала шума и указала ей на дверь.
Рана оказалась совсем легкой, пуля не задела кости. Человеку с бакенбардами еще делали перевязку, а допрос уже начался. Он назвался Брониславом Басицким и клятвенно уверял, что уже несколько лет везде и всюду сопровождал Лину, выполняя самые разные поручения. Совмещал в себе телохранителя, шофера, посыльного.
– Это многие могут подтвердить. Спросите любого из ее знакомых.
– Если ты работал телохранителем, то обязан был не допустить убийства.
– Да, обязан, – понурил голову Басицкий. – Вы не накажете меня суровей, чем я сам себя осудил… Но я не мог разорваться между столькими обязанностями. Она поручила привезти человека.
– Зачем он ей понадобился?
– Не знаю. Я никогда не лез не в свои дела. Он был в Сочи, в той гостинице, где убили Григория Евсеевича.
– Это мы знаем и без тебя. Почему тайно? Как она вообще оказалась в этом домишке?
– У Григория Евсеевича была русская бабушка. Дом остался от нее – там держали женщину, которая следила за порядком…
В это же самое время допрашивали и Каллистратова. На него перли гораздо жестче – обстоятельства позволяли. Сперва оказался на месте убийства отца, теперь дочери. Нужны ли еще доказательства? Разве что признание обвиняемого для полного порядка.
– По тебе не скажешь, что крепкий мужик. Так всаживать кол с одного удара – это ж надо недюжинную силу иметь.
Сотрудники ГУОПа разглядывали Каллистратова с долей уважения. Их было двое: один в форме, другой в штатском. Люди из угрозыска настолько свыклись со зверскими убийствами и обезображенными «трупешниками», что преступники редко вызывали у них злобу и негодование. Разве что закоренелые маньяки или те, кто покусился на жизнь блюстителя порядка.
– Начинай, не стесняйся, – предложил Олегу человек в форме. – Все-таки любопытно послушать. Держу пари, что ты не профи.
– Она кое-что знала о настоящих убийцах отца, – исподлобья взглянул Каллистратов. – Но не успела рассказать.
– Ай-яй-яй. Ну что за невезуха. Сперва отец Альтшуллер жаждет поведать
