завернутую в фотоколлаж, распечатанный на рабочем принтере: Инна и Алексей…
Ещё и рунические приворотные письмена поверх подмалевала. Для верности.
Вот прямо, как в замедленном, немом кино…
Алексей переворачивает коробку над столом… Кукла вываливается и немедленно привлекает к себе общее внимание. Алексей поднимает, недоуменно хмурится… Разворачивает фото, смотрит. Потом смотрит на куклу. Потом на Инну. А она же постаралась сделать акцент на пробуждении физического влечения… И часть куклы, обозначающая самый важный в этом смысле орган, гротескно выдаётся. Да ещё обмотана прядкой ярких Инночкиных волос – чтобы вектор влечения не сбился…
Куклу видят все… Всем это нравится. Это весело, это пикантно. Это – тема для обсуждений и хохота надолго. Инна сбежала…
Дома – вышла из рабочей группы ватсапа: там гудело бурное обсуждение. С советами Алексею, Инне, фотографиями куклы в разных ракурсах.
Утром – прокралась на работу. Положила начальнику на стол заявление об увольнении. А на две недели положенной по закону отработки – с помощью подруги-терапевта оформила больничный…
Приворот? Нет, не сработал…
Сказал: «не мой ребёнок» и ушёл. Через 25 лет встретил на улице молодого себя
И как ощущения? Говорит, всё вокруг стало призрачным. Нереальным. В один миг вся жизнь оказалась одной сплошной нелепостью, ошибкой. Осознание слишком резко и слишком непреодолимо ударило в мозг…
Ноги подкашивались, хотелось присесть. Но он шел за парнем, хотел сказать, спросить, попросить, закричать… Не смог. Промолчал… Уже… Да, ему уже 52… Нет ни семьи, ни детей. Всю жизнь считал себя обманутым и преданным.
Упертый – ведь друзья (когда у него еще были друзья), в один голос твердили: «твой сын, одумайся» … Оскорбления, обвинение, которое он швырнул в лицо жене, она тогда не простила. Сказала, что он ошибается. Что его подозрительность – уже паранойя. И не стала ничего доказывать.
Просто – развелась с ним. Судья тогда сказал: «не вижу причин отказывать» …
Он сразу уехал. Далеко – на другой конец страны. Перестал созваниваться с друзьями. Ведь они упорствовали, верили изменнице, а его осуждали. Но он тогда был так уверен, так зол, так непреклонен… Он не интересовался, как они жили. Она – подлая изменница, а ребенок чужой. Так он думал. Злость стала смыслом существования. Другие женщины? Они все одинаковы…
Ребятишечьи радостные визги на улице раздражали, заставляли вспомнить, как он нянчил маленького, чужого (как он думал), сына… Он обходил стороной детские сады, площадки…
Зачем и для кого, для чего жил? Пробовал наладить бизнес – прогорал раз за разом. Замкнулся в себе – новых друзей не появилось. Он был слишком груб, подозрителен, недоверчив… Желающих заводить с ним приятельские отношения не находилось.
Он не окликнул парня, точнее, уже молодого мужчину.
Пришел
