информации. Все это он узнал и сам от Лёвушевой.
– А ты взял и предложил меня, – запустив руку в мокрые волосы, мужчина бросил взгляд куда-то сквозь окно, за которым было так темно, словно на город уже опустилась ночь.
– Я не мог посоветовать ей какого-то дилетанта. Уж прости. Если помогать, то хорошо, – гордо произнес Виктор Станиславович. – А лучше – безупречно.
Раскат грома, а вслед за ним яркая молния рассекла небо, осветив изнутри половину темных облаков. Казалось, природа воевала с невидимым врагом. Безжалостно и сурово. Все нутро выло в унисон новым и новым ударам стихии, которая словно боевой рог звала на поле брани. Отогнав наваждение, Конрад снова сфокусировался на разговоре, который стоило бы уже заканчивать.
– Да-да. А чужими руками вдвойне лучше. Я тебя понял, я тебя услышал, а теперь мне пора за работу. В отличии от некоторых мне не платят за отлеживание боков и любование прекрасными дамами в белых халатах, так что прошу простить, но мне пора.
– Ладно, работай, трудоголик. Не забывай, что ты обещал меня навестить, – напоследок бросил Виктор и скинул вызов.
– Как же тут забудешь, – размяв шею, сообщил он пустой квартире, и под шум дождя смешанный с удалявшимся громом он вернулся к статье, готовой уже на добрую треть.
Вынырнуть из работы Конраду удалось лишь к позднему вечеру, а сон из-за сбитого режима совсем не шел. Оставив ноутбук в гордом одиночестве, он устроился поудобнее на диване, разглядывая листок с прелюбопытным шифром. Он не мог перепутать, он видел его раньше, но он никак не ожидал, что давнее предсказание норн дало бы о себе знать столь нетривиальным способом. Память затиралась, и некоторые события испарялись с полки осознанных воспоминаний, но только не это.
Спустя двадцать лет Иверсен помнил тот момент, словно он был час-полтора назад и, глядя на одну единственную строку рун, давний разговор снова зазвучал в его голове.
– Юноша, что вы хотите узнать от нас? – Три голоса словно один задали обыденный вопрос, но все же с флером таинственности и чарующей неясности.
– Мое будущее, – четырнадцатилетний Конрад ответил той же монетой женщинам без возраста напротив, которые как ни странно очень хорошо его поняли.
Без докучливых уточнений они приступили к делу. Трижды отличные ладони исчезали в черном непроницаемом мешочке с темно-зелеными завязками, и трижды каждая из норн клала руну на стол. Когда девятая коснулась стола, Иверсен напряженно вгляделся в них, но он запутался уже на второй.
– Я не понимаю. Объясните мне, – сбивчиво произнес он, подняв голову и силясь отыскать поддержку у женщин, которые неожиданно встали из-за стола. – Не уходите. Вы не сказали мне ни слова по поводу моего будущего.
– Запомни, эти руны, – посоветовала женщина справа.
– Они определяют твою судьбу, – добавила средняя.
– А значение их придет к тебе само, – успокоила последняя из них, и развернувшись, не позабыла
