кругом. Вечерний воздух наполнился свежестью, цвета стали контрастнее, пыльные поверхности обрели блеск.
Единственным, что омрачало эту живописную осеннюю картину, был ветер, сильный, порывистый, пронизывающий ветер. Но он не только завывал среди стен и заборов, а обладал особой, почти волшебной силой ненадолго вселять жизнь в неодушевленные вещи. Вот пустая ржавая консервная банка, до этого неподвижная, начинала кататься по мостовой, словно дикий зверек. Или смятая пачка забытых на автобусной остановке газет, вдруг открывала в себе способность летать подобно птице, легко взмывала вверх, размахивая страницами, будто крыльями, выскакивали из-под навеса и устремлялась на поиски счастья. Правда, гравитация и небесная вода быстро наводили свои порядки, и порхающий мусор вновь находил себе место в глухих подворотнях.
Вот и сейчас ворох желтых листьев, потяжелевших под дождем, совершил прощальный пируэт, впорхнул в переулок возле небольшого ресторанчика и замер у старых деревянных ящиков, в которых раньше хранились фрукты и овощи.
Зеленые глаза, выглядывавшие из-под этих ящиков, отражали свет раскачивающихся на ветру фонарей и, казалось, вмещали в себя два маленьких мирка. Еще в этом кошачьем взгляде была тоска по чему-нибудь съестному. А потенциальная еда могла находиться совсем рядом, в тех самых мусорных баках, громоздившихся у стены переулка.
Однако поиском пропитания был занят не только маленький черный кот, но и стая беспризорных и притом дурно воспитанных собак. Как раз сейчас они в количестве шести особей предавались разграблению баков с отходами, беспрестанно толкаясь, повизгивая и кусая друг друга.
Предводителем собачьей стаи был крупный пес какой-то неизвестной, но весьма экзотической породы – этакая помесь добермана с болотной кочкой. Остальные представители этой волосатой компании не отличались ни статностью, ни грацией, ибо все, как один, походили на низенькие криволапые скамейки с куцыми хвостами, облезлыми ушами и взглядом, лишенным малейшего проблеска интеллекта.
Посягать на добычу стаи кот не планировал, несмотря на сильный голод. Тем более, что уличное правило гласило: еда в баке – общая, пока кто-то ее не нашел первым. Хотя, была еще одна аксиома: нашедший еду первым может сам стать едой для более сильного второго. А кот особой силой не отличался. Зато был ловок и не по возрасту рассудителен.
Прикинувшись частью урбанистического пейзажа, он выполз из-под ящика, прошмыгнул вдоль стены и выскочил из переулка.
В конце концов, в городке были и более выдающиеся места, нежели этот тупик с собаками.
Например, через три дома дальше по улице располагался зоомагазин, чья витрина была настоящей частицей кошачьего рая, правда, для котов недосягаемая.
Здание магазина расположилось на углу крупного перекрестка, имело два этажа и широкий, вымощенный бетонными плитками тротуар перед входом. На этих плитках бродячие коты рассиживались, будто на местах в зрительном зале, и предавались мечтательному созерцанию огромной витрины, занимавшей весь фасад здания.
За стеклом в несколько ярусов стояли аквариумы, и чего там только не плавало! И синие рыбы, и красные, и полосатые, и крапчатые, и круглые, и длинные, и большие и маленькие. И все, как одна, чертовски аппетитные.
Проделав недолгий путь от ресторана до зоомагазина, кот решил на минутку другую предаться своему ежедневному ритуалу, а именно поглазеть на плавающие деликатесы и, как говорится, попускать слюну. Усевшись на ближайшей к витрине плитке, кот мельком окинул взглядом разместившегося неподалеку дымчато-серого облезлого собрата. Тот, заметив взгляд, сглотнул, вздохнул и засеменил прочь. Рыбная медитация лучше удается в уединении. Это все коты знали. А большую компанию люди и разогнать могут.
Однако данная созерцательная практика не уменьшила пустоту в желудке, а наоборот, только раздразнила аппетит, поэтому кот, витая в светлых рыбных мечтах, отправился в сторону более приземленной мясной лавки.
Мясо на витрину там никто не вывешивал, поскольку людям обычно не свойственно любование сырым мясом, в то время как любование собой и другими у них стоит на одном из первых мест. Эти двуногие вообще довольно странные и по большей части самовлюбленные. Тратить все свое время на себя и окружающих, в то время как в этом мире полно вещей и явлений, по истине достойных внимания, по мнению Кота было глупостью и ограниченностью сознания.
Тем не менее, у заднего входа в лавку обычно выставляли ведро с мясными отходами, так что была вероятность разжиться съестным.
Однако и здесь его ждало разочарование. Ведро предательски блестело оцинкованным дном, в котором, как в зеркале отражалась понурая физиономия голодного мохнатого путешественника.
Прислушиваясь к недовольному урчанию в животе, Кот отправился дальше, выбрав направление наугад, и в конце концов, забрёл в тёмную глухую подворотню. Окинув непонимающим взглядом крошащиеся
