взором рассматривая собственные ноги, но отчетливо слышала глухое, явно подавляемое рычание.
Он злился, но не на меня. Что радует, но ни в коей мере не успокаивает.
– Я смою кровь, подожди… Пожалуйста, – тихо проговорил мужчина, видимо, стараясь вести себя как можно более вежливо.
Дверь закрылась, оставляя меня наедине со своими мыслями.
Я могла погибнуть.
Такая простая истина шариком прокатилась в голове, а после взорвалась цветным калейдоскопом, проносясь перед внутренним взором обрывками воспоминаний.
Кровь. Хрипы. Кровь. Рык. Кровь. Вываливающиеся наружу органы поверженного…
У меня просто сдали нервы. Глубоко и плавно вздохнув, словно ныряльщик перед долгим погружением, я прикрыла глаза, и по щекам потекли слезы. Крупные горячие капли скатывались одна за другой, дыхание стало частым и неровным, а после тихий плачь и вовсе перешел в рыдания.
Не поднимая голову с собственных колен, я упивалась жалостью к себе, словно мазохист, раз за разом вспоминая, как меня швыряют о землю, как обжигает лицо кровь, горячая, только-только бегущая по артериям, и жуткого монстра… спасшего мне жизнь.
Пребывая в крайней степени истерики, я не сразу поняла, что меня, словно маленького ребенка, укутали в мягкое, теплое одеяло, пахнущее какой-то душистой специей. Не заметила, что Бравый уже вернулся из душа, и теперь по его влажным, потемневшим от воды волосам стекали, падая вниз, капельки воды. Мужчина сел на кровать, подогнув под себя одну ногу. Укутанную в одеяло, усадил к себе на колени.
Это подействовало. В тепле и мягкости, чувствуя медленные, укачивающие движения сильных рук, я начала успокаиваться. Тело перестало трясти, а мурашки и вовсе пропали. Изредка шмыгая носом, я неосмысленным взглядом смотрела в потолок. Горячие мужские пальцы аккуратно стерли с щек остатки влаги.
Медленно перевела глаза на мужчину, пересекаясь с ним взглядами. В них плескалось неподдельное сожаление, смешанное со странной решимостью.
Наклонившись ко мне, вер опустил голову мне на плечо, полностью скрывая выражения своего лица. Не успела я раскрыть рот, чтобы выдавить из себя что-нибудь, как Бравый заговорил:
– Ты представить себе не может, как сильно я испугался за тебя, Вита… Святая Тьма, он мог тебя покалечить, а я… – Мужчина ненадолго затих, глубоко вдыхая мой запах сквозь одеяло. – Этого никогда больше не повторится, я даю тебе слово. Никто из оборотней не прикоснется к тебе даже пальцем.
– И ты?
Я предпочла бы услышать что-то вроде «даже я», но было отчётливо ясно, что рассчитывать на это не стоит.
Владислав и не стал ничего говорить. Он просто молча смотрел на меня, не прекращая медленных успокаивающих поглаживаний по спине.
– Значит, ты будешь дотрагиваться…
– Я единственный имею на это право. – И сказано было так, что сразу стало понятно – он действительно
