насмерть, а ты не подготовился к исходу на тот свет. Незадача, однако. Время выделил определенное в будущем на покаяние и благообразную жизнь, рассчитал, где и когда венчаться будешь, сколько деток родишь, в общем распланировал добрые дела до ста лет своего долгого и счастливого бытия. И на тебе, параллелепипед в голове! Со мной случай был в жизни, мальцом еще, метр с кепкой, шкет неразумный. Во дворе жил дурачок местный, никого не трогал, тихий, мирный, повадился только с ребятней в песочнице играть. Игрушки вроде, как и не отбирал, но дискомфорт вносил определенный, все-таки взрослый человек, тогда он нам так казался, а ведет себя как школьник, оставшийся на второй год из-за неуспеваемости или плохого поведения. Терпели его сколько могли, а потом, в какой-то момент начали дразниться. Сворой бывает набрасывались, песком в глаза кидались, пинали исподтишка, короче унижали по всем правилам курсов личностного роста. И вот однажды, нервы полоумного сдали, не перенес он несправедливых издевательств, принялся бегать за нами, норовя поймать. Нам-то что, детворе, догонялки только в радость, хохочем, веселимся, подзадориваем его, подначиваем, а он носится, как угорелый, но словить не получается, неповоротливый был, одно слово – толстяк. Бегает вокруг песочницы, вспотел весь, волосы слиплись, на шаг перешел, задышал тяжело, остановился устало. Мы думаем, наша взяла, Голиаф повержен, приготовились, как саранча наброситься на гречишное поле, а дурачок сотрясается всем телом, с места двинуться не может, обессилил совсем и пот крупными градинами капает на разрушенные песочные замки. Пригляделся я внимательнее и обомлел, это слезы такие большие, скатывались по пухлой щечке и с потрясающей детскую душу переливчатостью мыльных пузырей уносились горошинами к земле. Надломилось у меня в тот день что-то в сердце, будто стал старше. Больше мы юродивого не видели, родители сказывали, что через месяц, он пытался на железнодорожной станции пролезть под вагоном поезда, да видать зацепился некстати, состав тронулся и останки уже обнаружила милиция далеко за городом, на протяжении нескольких километров собирали в эмалированное ведро. А вот тебе и второй знак, Йоулупукки похоже обделался от страха!
Взмылин смущенно выбрался из-за импровизированного укрытия, поглубже натягивая на глаза капюшон плаща:
– Молодец, Санька! Слаженно мы с тобой действовали, мой прорыв в тыл решил исход операции в нашу пользу, можно приводить в качестве примера на занятиях по тактике в Академии Генерального Штаба.
– Иди Иосиф к машине, мне пленному ценные указания надобно дать, – Саня проводил взглядом довольного профессора и минуту спустя обратился к прапорщику, – вы уж на нас не обижайтесь, неизвестно чем обернулось бы это, скажем прямо, нестандартное происшествие, одному Богу ведомо. Хорошо, что закончилось именно так. Предлагаю, зла не держать и расстаться друзьями?
Уже садясь в машину к Взмылину, Саня остановился на полпути, немного подумал, будто вспоминая нюансы, стертые памятью за ненадобностью и обернувшись
