Найти меня в Свердловске, по этому адресу проще простого. Можно запросто запомнить две двойки, а улица Сапёрная.
Через несколько дней, наш герой неожидано, был приглашён на проводы своего земляка, и не кем – нибудь, а самим Авторитетом. Глубокой ночью, когда Павел крепко спал на своей наре, его разбудил шнырь восьмого отряда, дыхнув ему в лицо спиртовым перегаром.– Это ты будешь Некрасов?. Тебя хочет видеть Авторитет. Одевайся по – шустрому. Там твоему земляку Фоме, устроили проводы. Сам дорогу не найдёшь, потому как они пируют в другом бараке. Пашка быстро оделся, и поспешил за посыльным. Восьмой отряд находился в новом бараке, построеный по указанию Дубова совсем недавно, и был заселён заключёнными не полностью. В самом конце коридора, во тьме, виднелась едва заметная дверь, на которую, и показал рукой шнырь. – Там они кайфуют, а я пойду на шухере постою. За празничным столом, в центре восседал сам Авторитет собственной персоной, с корешками и приятелями. Стол ломился от закусок, и всевозможных бутылок с иностранными этикетками. Справа от Авторитета, сидел повеселевший Фомин, и два каких – то парня, которых Павел не знал совсем. По другую сторону стола, ковырался вилкой у себя в тарелке вор Цапля, и карточный шулер по кличке Куш. А остальных пирующих, в таком густом табачном дыму, Павел, при всём желании, не смог – бы разглядеть.– Проходи Некрасов, – произнёс Авторитет. – Бери табуретку, и давай ближе к столу. Вот гуляем, и пьём за здоровье твоего земляка. Фома по всем показателям, заслуживает такое внимание. Я его прекрасно знаю, начиная с малолетки, и по сегодняшний день. Трудяга Фома, и карманник от бога. Это он, фактически, изъявил желание пригласить тебя на свои проводы, и посидеть по людски. Налейте Некрасову штрафную, и давайте выпьем за всё хорошее. Ты не суетись Некрасов, – вновь обратился он к Пашке. – Давай закусывай, как надо. Ешь тебе говорят. Наложите ему побольше мясо с картошкой. Пусть жрёт пацан. В просторном помещении, где происходило это торжество, от раскалёной печи было тепло как летом. На потолке горела, всего лишь одна лампочка, а окна смотревшие наружу, были аккуратно завешаны байковыми одеялами. Все меры предосторожности, были соблюдены, по всем правилим арестанской жизни. Разговор за столом вёлся непринуждённый, и пустой. Говорили о вольной жизни, деньгах и женщинах. – Опять эти бабы, – возник Авторитет. – Лучше сыграй нам Одесса, что- нибудь душевное, – попросил он, сидевшего рядом с Пашкой чернявого парня, у которого в руках, вдруг появилась гитара. – Сделай нам гибель Титаника. По кайфу эта мелодия. После прозвучайшей мелодии про гибель лайнера, которая почему – то запала в душу Пашке, чернявый одессит слегка настроил гитару, и тихим голосом запел, вертуозно подыгривая себе аккордами.
Я – бы спел вам,
да голоса нету.
зажевал – бы ваши губы
да нет зубов.
Вы просто мне противны
